Александр Станиславский - Гражданская война в России XVII в.

Состав «заугорского» войска, сложившегося в первой половине 1617 г. (в нем было 14 атаманов, из них 5 без станиц, 14 войсковых и станичных есаулов и 1940 рядовых казаков), оказался устойчивым и не менялся существенно на протяжении последующих полутора лет. Возглавлял его И. Орефьев. Вторым по значению атаманом, возможно вторым войсковым атаманом, был за Угрой Иван Филатьев или Филатов, как он сам подписался в 1618 г. под челобитной. Как и Орефьев, он впервые упоминаться в документах в июне 1615 г. в связи и, походом Пожарского. В это время Филатьев был еще рядовым казаком в станице атамана Бориса Каменное Ожерелье. В конце 1616 г. Филатьев уже атаман, служит вместе с Орефьевым в Новгороде Северском. В его станице за Угрой значились есаул и 229 казаков. Самая большая станица (2 есаула и 425 казаков) была у Казарина Терентьева, писавшегося третьим среди «заугорских» атаманов. Атаман Семен Короткий в 1616 г. служил под Смоленском, где получил жалованье на 1616/17 г. в размере 7 руб. Атаманы Пятой Андреев и Иван Клюй упоминаются как казаки еще в 1594 г.

Челобитные дворян, поданные в Печатный приказ, дают некоторое представление о действиях «заугорского» войска. «А ныне, государь, — писал в 1617 г. воротынец Б. Лодыженский, — ст[али] казаки в Перемышли и наши воротынские по[местъи]шка розорили без остатку». В том же году на разорение «от литовских людей и от казаков» жаловались лихвинцы М. Васильев и М. Племянников: «Воюют казаки от Вербного воскресенья (с 13 апреля. — А. С .) и по ся места». В 1618 г. аналогичным образом объясняли свое бедственное положение дети боярские Белевского у. [273] ЦГАДА, ф. 210, Н. ст., кн. 1, л. 79–84; ф. 396, стб. 38384, л. 1; ф. 371, оп. 2, д. 5, л. 16, 22, 132; РИБ. Т. 18. С, 11–12.

Весной 1617 г. мятежные казаки появились в окрестностях Погорелого Городища и на Можайской дороге. С грамотами к ним в мае послали двух казаков станицы Томилы Петрова. Ввиду угрозы захвата Погорелого Городища сторонниками Владислава правительство решило уничтожить город, и в том же году воевода Г. Г. Пушкин сжег его вместе с дворами горожан, не позволив им даже спасти свое имущество. 12 мая из Москвы за Угру выехала довольно представительная делегация. В нее входили дворянин М. Евреев и служившие в то время в Новгороде Северском атаман Дорофей Попов, войсковой есаул Андрей Кондратьев и казак Василий Петров. «Заугорские» казаки в ответ на царскую грамоту отправили в Москву с челобитной есаулов Мартына Травина и Девятого Шевелева. Они писали, что не могут возвратиться в города, где находились раньше, так как терпели там «насильства» и «великие обиды», хотят служить все вместе и просят прислать к ним воевод. Иными словами, казаки предельно ясно сформулировали требование о сохранении мощного казацкого войска, в составе которого они могли бороться за свои права.

К весне 1617 г. войско Владислава было собрано. 6 мая царская армия во главе с М. М. Бутурлиным вынуждена была отойти от Смоленска. В июле 1617 г. польские войска и русские казаки из отрядов польского полководца Л. Гонсевского появились к северо-востоку от Смоленска, под Белой, но потерпели неудачу. Сначала воевода И. В. Благой с отрядом ратных людей, в котором были и казаки, сжег острог, поставленный сторонниками Владислава, а затем дворянский отряд С. Травина нанес им поражение в Вольском у. В этой обстановке правительство поспешило успокоить казаков, согласившись на их службу в составе единого войска. Посланные к казакам воеводы князь Н. Н. Гагарин и Я. А. Дашков уполномочены были обещать им жалованье деньгами и приставством, при этом казаки сами могли назвать воеводам уезды, где они желали приставства получить. Гагарину и Дашкову вменялось в обязанность выяснить на смотре, «сколь давно кто государю служит и откуды кто тут в войско пришол», а также запретить казакам в дальнейшем самовольно пополнять свои отряды холопами, крестьянами и посадскими людьми: «А то им, атаманам и войсковым и станичным ясаулом, у смотру говорити, чтоб они вновь холопей боярских и посадцких людей, и с пашен с тягла крестьян в станицы себе не приимали, и чюр своих с старыми казаки в ряд, которые государю служат старо, в станицы не писали». Однако воеводы, по-видимому, не имели полномочий произвести «разбор» казаков, исключая часть их из станиц. Гагарину и Дашкову сопутствовала удача, и к августу 1617 г. казаки возвратились в Вязьму [274] РИБ. Т. 28. С. 581, 583–584, 619; Приходо-расходные книги московских приказов 1619–1621 гг. С. 384; КР. Т. 1. С. 348–349, 353; ЦГАДА, ф. 210, М. ст., стб. 28, столпик 1, л. 47–48. .

В начале октября отряды Владислава (более 10 000 человек) подошли к Дорогобужу, важной крепости между Смоленском и Вязьмой. По дороге польский королевич, стремясь произвести на своих новых подданных впечатление «доброго» царя, освободил 50 русских казаков, находившихся в смоленской тюрьме. По крайней мере некоторые из них встали под его знамена. По свидетельству Авраамия Палицына, еще в Смоленске к королевичу присоединились «многие воры казаки, изменники Московского государства». В Дорогобуже произошел переворот: посадские люди и казаки (в городе было более 600 казаков, из них 320 — с атаманом Елизарием Клоковым) «государю изменили, город Дорогобуж сдали королевичу». Дорогобужский воевода И. Г. Адодуров, в прошлом постельничий Василия Шуйского, целовал крест Владиславу как русскому царю. Несколькими днями раньше поляки захватили расположенный неподалеку от Дорогобужа Долгомосский острог — составлявшие его гарнизон казаки, в том числе атамана Дмитрия Ивановича Конюхова, тоже присоединились к войску Владислава. Казачьи отряды Владислава пополнили и некоторые русские люди, уведенные поляками в Речь Посполитую в предшествующие годы. Так, сын смоленского крестьянина Я. Гаврилов, оказавшийся в польском плену в 1611 г. и сопровождавший своего «пана» в походе на Русь, бежал от него в 1617 г. в Дорогобуж, где записался в казаки [275] Палицын . С. 240; КР. Т. 1. С. 175; ДР. Т. I . С. 299; ПСРЛ. Т. 14. С. 141; Изборник. С. 364–365; ЦГАДА, ф. 210, Д. отд., стб. 13, л. 94; М. ст., стб. 4, л. 313–315, 319. . 11 октября 1617 г. казаки, сторонники Владислава, пытались захватить Верею, но были отбиты.

Успешное начало похода, казалось, оправдывало самые смелые расчеты Владислава на народное восстание против Михаила Романова. Возможность объединения войск Владислава с силами внутренней оппозиции с полной серьезностью рассматривалась правительством царя Михаила. Пленных в то время надлежало расспрашивать: «Против ли турок сперва пошол королевич, и откуды поворотил в государеву землю, и по чьему челобитью пошол, русские ли люди били челом, и кто бил челом, и что их челобитье было?» При этом имелись в виду не только казаки. Сторонники Владислава (правда, едва ли многочисленные) были и в верхах русского общества: тобольский воевода боярин князь И. С. Куракин радовался приходу польского королевича под Москву [276] ЦГАДА, ф. 210, М. ст., стб. 4, л. 433–434; стб. 7, л. 246–248; Маркевич А. И . О местничестве. Киев, 1879. С. 474. .