Александр Станиславский - Гражданская война в России XVII в.

Сам Владислав зимовал в Вязьме, где с ним находилось некое подобие русского двора: смоленский архиепископ, бояре Салтыковы, Ю. Н, Трубецкой, И. И. Шуйский, М. Б. Шеин, думный дьяк В. О. Янов. Пленный Шеин, однако, вел себя по отношению к королевичу дерзко: говорил, что «царская рука высока» и «вы-де, мужики (казаки? — А. С .), на королевича и на литовских людей не начаитесь», за что и был отослан в Речь Посполитую. В захваченных городах Владислав ставил воеводами перешедших на его сторону русских дворян: в Дорогобуже — Л. Корсакова, в Вязьме — князя И. Енгальдеева.

Русские казаки из войска Владислава активно участвовали в военных действиях и несли сторожевую службу. 50 казаков во главе с бывшим холопом воротынского дворянина Ф. Матова атаманом Дмитрием Приезжего по приказу Л. Корсакова остановились в деревне Соловцово по Вяземской дороге, где построили острог. 60 казаков Я. Шишова в составе роты М. Корсакова были направлены из Вязьмы в район Погорелого Городища, 200 казаков атамана Дмитрия Ивановича Конюхова — в Федоровский монастырь, находившийся в 15 верстах от Вязьмы по Можайской дороге. Основная же часть русских казаков в войске Владислава во главе с Иваном Мещериным (около тысячи человек) двинулась из Вязьмы под Белую. Их предводитель был, вероятно, бельским дворянином. В августе 1617 г. Мещеряков сопровождал казну из Москвы в Белую и тогда же, по-видимому, перешел на сторону Владислава.

Осенью 1617 г., чтобы преградить Владиславу дорогу к Москве, в Можайск были посланы воеводы Б. М. Лыков и Г. Л. Валуев. Помимо дворян в их отряд входило более 400 татар и 1600 казаков. Всю зиму 1617/18 г. казачьи отряды рассылались Лыковым и Валуевым, иногда на лыжах, из Можайска под Вязьму, Товарково, Погорелое Городище за «языками». В плен к ним попадали главным образом польские «пахолки» (слуги), собиравшие продовольствие в своих приставствах [283] ЦГАДА, ф. 210, М. ст., стб. 4, л. 276, 281, 311, 316, 449, 451–452; стб. 13, л. 18а; С. ст., стб. 2, л. 22; ф. 79, 1618 г., д. 1, л. 1–2, 50–51, 76; РИБ. Т. 28. С. 618; КР. Т. 1. С. 435; ДР. Т. I . С. 333. .

Не известно, как Владислав выполнял свои обязательства о поверстании казаков поместными и денежными окладами, однако ясно, что их снабжение было неудовлетворительным — в войсковой казне не было средств даже для выплаты жалованья наемникам. Казаки голодали, и с этим, очевидно, связано намерение некоторых из них направиться на север. 31 декабря 1617 г. белозерский воевода А. Ф. Образцов был извещен грамотой из Москвы о том, что «литовские люди и русские воры» собираются совершить поход в Белозерский у. К концу 1617 — началу 1618 г. многие казаки, перешедшие к Владиславу, перестали связывать с ним надежды на изменение своего положения к лучшему. В декабре 1617 г. пленный казак станицы Я. Шишова показал, что казак его же станицы говорил ему: «Топерь-де до нас государевы милости много, чтоб-де нам отъехать на государево имя к заруцким казаком под Колугу». Приведенное свидетельство не только характеризует настроения казаков в лагере Владислава, но и указывает на то, что бывшие казаки Заруцкого, и которым принадлежала и станица Шитова, составляли известную часть и в войске Пожарского, как, впрочем, и в «заугорском» войске [284] ГБЛ, ф. 343, карт. 1, д. 2, л. 1; ЦГАДА, ф. 210, М. ст., стб. 4, л. 9. .

Известные нам факты подтверждают недовольство части русских казаков Владиславом. Документы сохранили подробный рассказ о возвращении на русскую службу отряда атамана Д. И. Конюхова, который нес сторожевую службу в Федоровском остроге. Это передовое укрепление Владислава было своеобразной заставой. Через него проезжали русские гонцы из Можайска, от воеводы Лыкова, в Вязьму, к гетману Я. Ходкевичу, командовавшему польско-литовской армией.

Намерение изменить Владиславу окончательно оформилось у Конюхова после утраты значительной части личного имущества: двое молодых казаков, бежавших из Федоровского монастыря к царским воеводам в Можайск, похитили у атамана двух лошадей, 30 золотых и дорогие ткани: атлас, камку, сукно, которыми обычно жаловали за службу и в России, и в Речи Посполитой. 12 января 1618 г. Конюхов сообщил гонцу можайского воеводы стрельцу М. Осипову о желании возвратиться на царскую службу вместе со своими казаками. Лыкову он передал просьбу разыскать похищенное у него имущество и вернуть жене, жившей в то время в Волоке, а также тайно («тихонько») переслать ему письмо от жены. Уже на следующий день Лыков прислал в Федоровский монастырь нового гонца — Б. Лигустова. Конюхов радушно принял его и избе и после трапезы выслушал (сам он был неграмотен) обращенное к нему послание можайского воеводы с призывом вернуться на службу. Лигустов сообщил, что имущество атамана найдено в Можайске и что жена его по-прежнему живет в Волоке «у матери и у братьи, и утесненья ей Шишкова нет». От имени боярина Лыкова он обещал прощение Конюхову и всем его казакам. Предводитель казаков целовал крест и «спасов образ» и клялся перейти на сторону царя Михаила. Когда в Москве стало известно об этих переговорах, жену атамана Анну спешно привезли в столицу. В Посольском приказе от ее имени и, вероятно, с ее согласия и составлялась грамотка к казачьему атаману: «…мы-то, жонки, все ведаем его царскую милость, а ты взят неволею, от нужи, и тебе было чево боятись?» Заканчивалась она так: «Умилися на наши слезы, но погуби нас во веки, приедь к государю и, что государю годно, то учини». 21 января 1618 г. грамотку отослали в Можайск. Как свидетельство подлинности письма к нему был приложен серебряный крест Анны — недавний подарок мужа [285] ЦГАДА, ф. 79, 1618 г., д. 1, л. 50–67. Полный текст письма см.: Мордовина С. П., Станиславский А. Л . Об одном «частном» письме XVII в.//История русского языка: Исследования и тексты. М., 1982. С. 369–370. .

Обещания Лыкова и грамотка от жены возымели действие — Конюхов вернулся на царскую службу. Время, когда отряд Конюхова оставил Федоровский острог, определяется на основании расспросных речей пленных, захваченных царскими войсками под Вязьмой. Один из них рассказал, что за пять дней до Масленицы (в 1618 г. она начиналась 9 февраля) атаман отпустил на побывку к семьям в Дорогобуж нескольких казаков. На первой неделе Великого поста, т. е. не ранее 16 февраля, они двинулись обратно — именно тогда в Дорогобуже узнали, что Конюхов «отъехал» к Михаилу Федоровичу. В конце февраля другой польский пленный подтвердил, что Федоровский острог «стоит пуст». «За службу и за выезд» Конюхов 27 февраля был награжден в Москве сорокой куниц и сукнами. В тот же день жалованье получили выехавшие вместе с ним атаман Василий Тельный, есаулы Никифор Исаев и Дементнй Павлов и около 200 казаков. Вскоре казачий «приказ» Конюхова был направлен к Белой против осаждавших город польских войск и русских казаков, сторонников Владислава [286] ЦГАДА, ф. 210, М. ст., стб. 4, л. 117, 316–317; ф. 396, кп. 517, л. 256–256 об., 261–266, 421 об. .