Фридрих Мюллер - История ислама. Том 3, 4. С основания до новейших времен

За это султану было отплачено умерщвлением целого ряда его эмиров, и между прочими Маудуда, но это нисколько не устрашило Мухаммеда: «он сознал, — говорит арабский историк, — что благополучие государства и подданных требует полного истребления ассасинов, опустошения их владений и покорения их крепостей и замков». С 505 (1111/12) г. в Персии удалось настолько оттеснить ассасинов, что одно из главных лиц, на которых была возложена эта истребительная война, Ширгир, атабег сына Мухаммеда, Тогриля, в городе Саве, в Мидии, успел окружить непроницаемой стеною войск само неприступное Орлиное Гнездо Аламут и чуть было не принудил его голодом к сдаче. К концу 511 г. (началу 1118 г.) нужда в горном замке возросла до крайней степени. Давно уже каждому человеку выдавали в день по кусочку хлеба и по три ореха; капитуляция при условии свободного отступления, предложить которую принужден был непреклонный, древний годами Хасан, была отвергнута, и можно было ожидать, что через несколько дней осажденные сдадутся на произвол осаждающих или неизбежно погибнут голодной смертью. Но тут получено было известие, что 24 зуль-хиджжи 511 г. (18 апреля 1118 г.) султан Мухаммед после продолжительной болезни скончался в своем дворце в Исфахане. Мухаммеду было лишь 37 лет, старшему сыну его четырнадцать, двум другим около 9 лет, и, следовательно, предстояли неспокойные времена. Поэтому никакие увещевания Ширгира не могли принудить войско к выжиданию, солдаты разбежались, и Аламут был спасен. Повелители его могли снова беспрепятственно восседать на своих утесах и держать в руках ужасный бич, разрывавший несчастную Персию.

Неудивительно, что скоро начали высказывать подозрение — мы не можем судить, насколько оно было верно, — что Мухаммед был отравлен по проискам ассасинов. Как бы то ни было, власти сельджуков наступил конец; не только опять почувствовалось зло измаилитской секты, но вырвались на свободу и другие элементы беспорядка и восстаний.

То, чего достиг султан Мухаммед, хотя и не без коварной жестокости, было обречено на неминуемую погибель, так же как 26 годами раньше суждено было погибнуть полновластию умиравшего Мелик-шаха. Скончавшись во цвете лет, Мухаммед оставил трех несовершеннолетних детей, и еще долее, чем после Мелик-шаха, суждено было продолжаться раздорам и войнам, которые поддерживались эмирами от имени тех или других членов сельджукской династии. И когда через тридцать пять тревожных лет, в 547 (1152) г. умер последний из трех сыновей Мухаммеда, то авторитет династии погиб навсегда, и последующие представители ее едва ли могли бы играть опять первенствующую роль, если бы унаследовали даже кулак Альп Арслана или лукавство Мухаммеда. Если же, несмотря на это, между Оксусом и Евфратом не везде возникла та же смута и распущенность, какие были при Баркияроке, то причина этого находится вне сельджукской династии.

В числе людей, снова начавших играть свою двусмысленную роль «опекунов» или атабегов султанских детей, находилось несколько выдающихся личностей, которым удалось сделать наследственным в своих семьях положение мажордома; таким образом на развалинах погибающей династии возникают новые роды, которые обеспечивают сносное существование по крайней мере некоторым провинциям, пока и эти отдельные маленькие государства не покоряются власти более сильной. Процесс разложения государства, принимающий такую форму, мог, по-видимому, остановить в момент смерти Мухаммеда один человек, именно Синджар, единственный оставшийся в живых сын Мелик-шаха, с 490 (1097) г. управлявший Хорасаном с принадлежавшими к нему провинциями.

Повзрослев, Синджар освободился от руководства своего атабега и сделался предусмотрительным и энергичным правителем; можно было ожидать, что он попытается твердою рукою установить единство государства. Он не раз вмешивался в дела западных провинций. Еще в 513 (1119) г., когда старший из сыновей Мухаммеда Махмуд, по-видимому, успел на мгновение достигнуть осуществления своего притязания, или, вернее, притязания своего атабега, на султанство и верховную власть над всеми странами, подвластными сельджукам, в Мидию явился с большим войском Синджар, разбил Махмуда при Саве и согласился заключить с ним мир лишь на том условии, чтобы имя его на молитвах поминалось всегда раньше имени племянника; насколько нам известно, это постановление исполнялось как в Багдаде, так и в Исфахане.

Судя по этому, Синджар должен был считаться пожизненно настоящим султаном, и царствование его должно было бы считаться в 513–552 (1119–1157) г. счастливым. Но то признание его авторитета, на какое он претендовал и которое он еще раз отвоевал военною силой у Махмуда, а затем у его брата Масуда (522 = 1128 г. и 526 = 1132 г.), по мнению Синджара, ни в каком случае не обязывало его заботиться о спокойствии и порядке в подвластных ему странах. В царствование брата своего Мухаммеда, как мы это яснее увидим впоследствии, он не только прочно утвердил свою власть в Хорасане и прилегающих местностях, но заставил газневидских соседей с новою силой признать авторитет сельджукского дома. Это должно было способствовать тому, что на деле восточные провинции еще более отделились от интересов государства, во многих отношениях связанных с западом, и это вызвало распадение государства на две половины, из которых восточная через свою столицу Нишапур вела более оживленные сношения с Хорезмом, Самаркандом и Газною, чем с Исфаханом или даже Багдадом, между тем как западная половина пошла по намеченному пути распадения на более мелкие государства, интересы которых были связаны частью с Персией, частью с Сирией.

Если возможно найти некоторый интерес в этом периоде (511–590 = 1118–1194 гг.), то этим он обязан не позднейшим сельджукам, а почти исключительно целому ряду лиц, которые, будучи обычно невысокого происхождения, далеко превосходят своими личными качествами членов династии. Из них прежде всего назовем, кроме последнего из иракских сельджуков, Тогриля III, обоих турок Ильдегиза и Зевги и также сына Садаки Дубейса — последнего араба, как можно было бы назвать его. Он проявил те же качества, какие возвели его отца на вершину счастья перед его внезапным концом. Восстановление власти, начало которой положил в Ираке его отец, и в то же время уничтожение ненавистного могущества сельджуков, которое само разрушило свое дело в момент успеха, — вот к чему в течение семнадцати лет неустанно стремился Дубейс, и только насильственная смерть остановила его в преследовании этой цели. Если ему не удалось образовать нового арабского государства, то удавалось поддерживать раздоры между сыновьями и родственниками султана Мухаммеда, лишившего его отца власти и жизни, и постоянно возбуждать совершенно бесцельный спор о правах общего владетеля арабского и персидского Ирака. Настоящим образом не пользовался этой властью ни один из трех братьев, претендовавших на нее, ибо, хотя каждый из них — Махмуд от 511 до 525 г. (1118–1131 гг.), Тогриль II от 525 до 529 г. (1131–1134 гг.) и Масуд от 529 до 547 г. (1134–1152 гг.) — номинально управлял обоими Ираками под верховной властью своего дяди Синджара, но никто из них не был в состоянии долгое время сопротивляться мятежникам, то и дело оспаривавшим авторитет султана.