Арсений Насонов - Монголы и Русь. История татарской политики на Руси

В эпоху двоевластия в Орде, в конце XIII в., произошли, по-видимому, некоторые изменения в организации эксплоатации русского Северо-востока, отразившиеся на организации ордынского владычества в последующее время. При Менгу-Тимуре (см. в 1280–1282 г.) на Русь посылались «даньщики». как видно из ярлыка Менгу-Тимура. Тексты же «ярлыков», критически разработанные М. Д. Приселковым, относящиеся к середине и ко второй половине XIV в., говорят, как и ярлык XIII в., о «писцах», но не говорят более о «даньщиках» [248]. «Даньщики», очевидно, из Орды в этот период уже не присылались. И действительно: уже в первой трети XIV в. великий князь владимирский (Михаил Тверской) сам собирал дань, как явствует из Рогожской летописи под 1318 г. и из биографии (жития) Михаила Тверского (см. Вел. Четии Минеи). Зная отношение к Волжской. Орде великого князя Дмитрия Александровича Переяславского, приходим к предположению, что в его княжение «даньщиков» уже не впускали, и великий князь стал сам собирать ордынскую дань, причем отвозил ее не в Волжскую Орду, а к Ногаю. Когда великим князем владимирским (в начале ХІV в., после смерти Ногая) стал Михаил Тверской, то он пошел как бы на соглашение с Волжскою Ордой и стал платить Тохте дань, т. е. теперь дань шла в Волжскую Орду, но собирал ее сам великий князь Михаил, следуя примеру своего союзника и единомышленника — великого князя Дмитрия Александровича Переяславского.

Посылал ли Ногай баскаков во Владимирскую область, в Тверское, Переяславское и Московское княжества, признававшие Ногая, нам неизвестно. В дальнейшем мы баскаков там не видим. В Ростовском княжестве, признававшем не Ногая, а Волжскую Орду, баскаки еще в нач. XIV в. сидели. По крайней мере под 1305 г. Ростовский владычный свод сообщает о смерти «баскака» Кутлубуга [249].

Около 1299 г. (1298–1300 гг.) двоевластию в Орде был положен конец. Войско Ногая было разбито, и сам он погиб от руки «русского всадника из солдат Тохты» [250]. Событие это нашло отклик и в русской летописи: «того же лѣта, — читаем в Никоновском своде, — царь Тохта вдругии ходи на царя Ногоя и побѣди его» (Никон., 1299). Таким образом, длительный период смут в Золотой Орде окончился. Перед Тохтой (Тохтогу) встал вопрос об отношении к сильному союзу трех княжеств — Тверскому, Переяславскому и Московскому, которые, как мы видели (во всяком случае Тверское и Переяславское), занимали ранее недружелюбную позицию к Волжской Орде. С другой стороны, поскольку со смертью Ногая (около 1299 г.) над князьями вновь оставался только один «царь» — волжский, они в той или иной мере должны были теперь подчиниться власти Тохты.

Источники показывают, что русским делам в Волжской Орде уделяли не мало внимания. Мы знаем, что в 1313 г. Тохта сам даже хотел приехать в Северо-восточную Россию, и только смерть, застигшая его уже в пути, пометала выполнению этого плана [251]. Самый факт существования союза трех княжеств, державшихся довольно независимо по. отношению к волжскому хану, мог уже вызывать в Орде некоторые опасения. Между тем решительных шагов, резких мероприятий Орда не предпринимала. Из смуты она вышла в значительной мере ослабленной и пока только собиралась с силам [252]. Политика Орды в отношении к Северо-восточной Руси выразилась, на первых порах, в ряде дипломатических мероприятий.

В нашей историографии не были освещены официальный характер княжеских съездов, организованных в конце XIII и в первые годы XIV в., и та роль, которую играла в данном случае золотоордынская дипломатия. Между тем источники дают на этот счет прямые указания. В 1297 г. во Владимире, под руководством ханского посла, собрались русские князья: «бысть брань межъ князей Рускихъ, а в то время прииде посолъ изо Орды от царя Алекса Невруй, и бысть съѣздъ всѣм княземъ Русскимъ въ Володимери, комуждо князю свою обиду предъ послом глаголющу» (Никон., 6804; ср. Симеон, и Льв. лл.). Официальный характер съезда не подлежит сомнению; съезд собирается с приездом посла Неврюя; Неврюй, очевидно, возглавляет съезд. Наконец, как мы узнаем из митрополичьего летописца, на съезд вместе с тем прибыл и сарайский епископ Измайло: «смири бо их Семион владыка да владыка Сарайский Измайло» (Льв., 6804). Присутствие последнего на съезде станет понятным, если вспомним, что еще сарайскому епископу Феогносту приходилось выполнять дипломатические поручения хана, ездить с ними в Царьград.

Через 4 года произошел другой съезд, в Дмитрове (Симеон., 1301). А спустя три года (в 1304 г.) состоялся новый съезд в Переяславле, опять-таки с чисто официальным значением. Непосредственно вслед за возвращением великого князя Андрея из Орды, в сопровождении ордынских «послов», съехались князья и митрополит и выслушали волю хана: «и ту чли грамоты царевы, ярлыки» (Симеон. л.) [253].

Годы, связанные с деятельностью последних двух съездов, принесли с собою раскол среди, союзных княжеств и новую картину взаимоотношений. Вначале, на первом съезде, состоявшемся еще накануне окончательного падения Ногая, перед нами две резко враждебные партии: на одной стороне Андрей Городецкий и князья ростовские, а на другой — тверской, московский и представители г. Переяславля; это — две группы, образовавшиеся, как мы видели, в годы смут, в условиях двоевластия. Епископ саранский и владыка Семион стараются примирить обе группы; в результате съезда участники «подѣлившиеся княжением и разъѣхавшиеся кождо въ свояси» (Симеон. л.) [254]. Следующий съезд 1301 г. внес разлад между переяславским князем и тверским: Иван Дмитриевич и Михаил в чем-то «не докончили межи собою» (Симеон. л.). Москва в это время держала себя еще довольно независимо по отношению к Волжской Орде, что видно из захвата ею в 1301 г. Коломны, когда на стороне рязанцев были «татары». Наконец, решение съезда 1304 г. (состоявшегося со смертью переяславского князя Ивана Дмитриевича) имело в виду отношение к Орде московского князя. В 1303 г. умер бездетным Иван Дмитриевич Переяславский — и г. Переяславль занял великий князь Андрей, посадивший в городе своих «наместников». Вскоре, однако, Переяславль был захвачен Данилой Московским. Московская летопись несколько сгладила факт захвата: умер Иван Дхмитриевич, по его рассказу, и в Переяславле сел княжить Данила; только последняя фраза летописного рассказа обнаруживает ход событий: «а намѣстници князя великаго Андрѣева збѣжали» (Симеон., Троицк, лл.); с другой стороны, Московская летопись приводит основания, согласно которым Данила сел княжить в Переяславле: Иван Дмитриевич «благослови въ свое мѣсто Данила Московскаго въ Переяславли княжити; того бо любляше паче инѣх» (ibid.). В следующем году Данило умер, и, по рассказу того же свода, «но животѣ княжѣ Даниловѣ Переяславци яшася за сына его за князя Юрья» (Симеон, л.). Между тем Андрей поспешил в Орду, надеясь, очевидно, в Орде получить полномочия на владение Переяславлем. Однако, несмотря на то, что он был великим князем и, съездив в Орду, вернулся оттуда «съ послы и съ пожалованием царевымъ», Переяславль ему предоставлен не был, а был утвержден за Юрием Даниловичем: на съезде князей «чли грамоты, царевы ярлыки», и, как узнаем из летописи, «князь Юрьи Даниловичь приат любовь и взялъ себѣ Переяславль» (Симеон, л.). В Орде, очевидно, считали необходимым привлечь на свою сторону московского князя. Остался за Москвой и г. Можайск, отнятый Москвою у Смоленска в 1303 г.