Тимур Хайдаров - Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.)

Если обратиться к отечественной традиции интерпретации « мора лета 6737–6738 », то здесь доминирует точка зрения о наличии вспышки инфекционного заболевания, продолжавшегося на протяжении двух лет. Указание на общее количество погибших, массовые захоронения (скудельницы) и хождение в первой половине XIII в. в Западной Европе различных эпидемий, лишь подтвердило предположение о возможном остром проявлении именно чумы [Богоявленский, 1960: 11; Дебрек, 1905: 10].

Если же обратиться к приведенному в Никоновской летописи описанию бедствий, постигших русские земли, то сразу бросается в глаза, что наравне с уже упомянутыми « элементами », сопутствовавшими любому « средневековому русскому мору », перечисляются: землетрясение, небесные явления и ухудшившиеся погодные условия. Кроме того, как видно из приведенного рассказа « О потрясеньи земли », сами бедствия обозначаются традиционным определением « божим гневом за грехи человеческие ». Несомненным плюсом данного рассказа стало подробное указание на конкретное число погибших и названия русских городов. Фактически налицо один из первых примеров систематического описания мора на Руси.

Из всего выше сказанного, можно предположить, что на лицо была, скорее всего, вспышка нескольких эпидемических заболеваний. Причем, если в 1229 г. могла произойти вспышка « Антониева огня », то в 1230 г. вполне могла иметь место, и вспышка упомянутой выше чумы. Впрочем, говорить конкретно о чем-либо без проведения текстологического анализа русских летописных сводов, а также полевых и лабораторных исследований захоронений погибших во время « мора 6737–6738 » пока будет преждевременно.

Следующий крупный « моръ » случился в 1237 г. в Псковской земле. « Въ лето 6745. Быстъ знамемв въ солнци августа 3 в полудм; быть таково знамемв: и тма бысть въ солнци съ запада, аки месяць 5 нощги, а со востока светло, и опять съ востока тма быстъ такожде, аю месяцъ 5 нощги, и съ запада светло, и тако исполнися » [ПСРЛ 4, 1915: 214]. Стоит отметить, что в приведенном отрывке нет прямого указания ни на мор, ни на место и время его возникновения. Однако, на эти вопросы позволяет ответить приведенное далее сообщение о походе немецких крестоносцев в Восточную Прибалтику и посылке Псковом 200 воинов. По мнению отечественного исследователя Ф.А. Дербека, возникший в Пскове и Изборске мор, возможно имевший западноевропейское происхождение, скашивает большую часть населения. Смертность была высокой, и, для того чтобы успевать хоронить умерших вовремя близ церквей рылись могилы на 7–8 умерших [Дербек, 1905: 11]. Полноценно доверять этой записи не стоит, так как в тексте работы Ф.А. Дербека не указан первоисточник. Поэтому данное высказывание можно скорее рассматривать как гипотезу, базировавшуюся на знании записей моров, почерпнутых из других летописных источников.

Дальнейшее комплексное понимание природы эпидемий на Руси без освещения складывающейся на пространствах Великой Русской равнины военно-политической обстановки будет достаточно сложным. К 1250-м г. ханам из рода Джучи удалось при помощи сильной руки объединить обширные территории Западноевразийских степей. Под их властью оказалась огромная территория от Дуная на западе до Иртыша на востоке, от Дербента и Хорезма на юге до Прикамья и Причулымья на севере [Исхаков, Измайлов, 2000: 62–66]. Восхищаясь размерами владений « царства Хорезма и Дашт-и Кыпчак », арабский путешественник Ибн-Халдун в середине XIV в. описывал эти земли как « обширное царство на севере, раскинувшееся от Хорезма до Яркенда и Согда и Сарая, до города Маджара и Аррана и Судака и Болгара и Башкирда и Чулмана; и в границах этого царства город Баку, из городов Ширвана, и возле него «Железные ворота», а на юге до границ Константинополя » [Тизенгаузен В.Г., 1884: 378]. По сведениям других арабских авторов, длина этого государства простиралась от моря Константинопольского до р. Иртыш, то есть восемь месяцев в пути или 800 фарсахов. В ширину от Баб-ал-Абваба (Дербент) до города Болгар, то есть шесть месяцев или приблизительно 600 фарсахов [Тизенгаузен В.Г., 1884: 175, 206].

Несмотря на всю изначально централизующую мощь власти ордынских ханов, процесс объединения в единую государственную систему земель Улуса Джучи занял порядка 70–80 лет. Исследователи называют несколько причин, объяснявших длительность этого процесса. Одной из самых важных считается нестабильность природно-климатических условий. Исследователи Золотой Орды (Гумилев, Алексин и Кульпин) пришли к выводу, что земли Дешт-и-Кыпчак, расположенные в полосе между 48° и 52° северной широты, постоянно были подвержены перепадам температур [Мордкович В.Г., Гиляров А.М. и др., 1997: 129, 140, 142]. Кроме того, в степной зоне наблюдалось неустойчивое выпадение влаги. Причем, примерно 80 % неравномерно выпавших осадков приходилось на летние месяцы. После чего может наступить длительный засушливый период.

Все эти природно-климатические особенности способствовали формированию уникального малодревесного ландшафта и, как следствие, — специфическому сезонному земледелию. Его функционирование было возможным только на узкой полосе земли, растянувшейся от города Кызыл (Бурятия) до Секешфехервар (Венгрия). Этот район, получивший в научной среде название — « Большая климатическая ось Евразии », служил своеобразным ветроразделом, разделившим расположенные на севере более оседлые районы с умеренным климатом от южных кочевых районов, отличавшихся более континентальным климатом [Кульпин-Губайдуллин Э.С., 2004: 136]. При этом следует отметить гораздо большую подверженность южных районов угрозам, идущим от климатических изменений и нехватки водных ресурсов [Иванов И.В., Луковская Т.С., 1997: 33–35].

Еще одной специфической чертой местных природно-климатических условий являлось значительное влияние колебания уровня Каспийского моря на изменения в крупномасштабных ландшафтных перестройках пойм долин рек Волги, Ахтубы, Урала, Кумы, степей и полупустынь Северо-Восточного и Западного Прикаспия [Бадюкова Е.Н., 2010: 103; Рычагов Г.И., Коротаев В.Н., Чернов А.В., 2010: 75]. Одним из первых, кто начал осмысливать данный факт, стал выдающийся теоретик истории Л.Н. Гумилев. Согласно его концепции ритмов увлажненности степи, ведение сельского хозяйствах в низовьях Волги напрямую зависело от возможности водной глади Каспийского и Аральского морей обеспечить циркуляцию влаги в атмосфере [Гумилев Л.Н., 1966: 82–83]. Это в свою очередь напрямую влияло как на кормовую ценность состояния ландшафтов региона, так и на уровень подтопления наиболее плодородных низинных земель и засоление грунтовых вод [Артюхин Ю.В., 2009: 316].