Виталий Пенской - «Полоцкий» цикл

Ответа на эти вопросы нет. Ясно только одно: произошло что-то достаточно серьезное, раз Иван отказался продолжить свой поход. 5 сентября 1562 года царь покинул Можайск и повернул к Москве, куда вернулся 13 сентября. Уже через два дня он « опалился » на князей Воротынских, Михаила и Александра, « за их изменные дела » — уж не за то ли, что князья со своими людьми не проявили должной энергии во время отражения набега Девлет-Гирея?

Следующие полторы недели прошли в напряженной деятельности. Очевидно, значительную часть черновой подготовительной работы заблаговременно проделали дьяки и подьячие Разрядного приказа, пока государь еще находился в Можайске. Уже вскоре после его возвращения в столицу состоялся большой военный совет, на котором было принято решение о зимнем походе на Сигизмунда:

«Лета 7071-го, сентебря (увы, точная дата, когда состоялся совет, остается неизвестной), царь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси приговорил з братом своим со князем, и з сбоими бояры, как ему, ож даст Бог, самому идти для своего дела и земского на недруга своего короля литовского Жигимонта Августа на зиме».

На совете была одобрена подготовленная в Разрядном приказе предварительная роспись рати, которой надлежало отправиться с самим государем на « Жигимонта Августа », и роспись городов, где должны были собраться служилые люди, и срок сбора — « Николин день осенний », то есть 6 декабря 1562 года.

К счастью для историков, эти росписи сохранились до наших дней в составе так называемой «Записной книги Полоцкого похода». Название это носит достаточно условный характер: родившийся в недрах Разрядного приказа документ со сложной судьбой (в годы Смуты он был захвачен интервентами и вывезен в Речь Посполитую и лишь в конце XVIII века вернулся домой) имел еще и сложную структуру. С одной стороны, как отмечал его современный издатель К.В. Баранов, «Записная книга» «включает в свой состав ряд росписей разрядного характера и записей о назначениях служилых людей, характерных именно для разрядных книг». И в самом деле, если обратиться к официальному Государеву разряду, то при сравнении текстов «записной книги» и разрядных записей нетрудно заметить, насколько более кратки, лаконичны и лапидарны последние. С другой стороны, книга эта « в своем тексте имеет слишком много избыточных для разрядной документации сведений, сближающих документ скорее с летописными памятниками …». Если проводить аналогии, то, пожалуй, тут на ум приходят петровские « походные юрналы » и не сохранившиеся, но явно существовавшие и нашедшие свое отражение в официальном летописании «походные дневники», которые велись в великокняжеской канцелярии по меньшей мере с конца XV века, со времен новгородских походов Ивана III.

Стоит заметить, что «Записная книга», при всех ее отличиях от официальных и неофициальных разрядных записей, все же не дает нам полного представления о том наряде сил и средств, которые были выставлены Иваном Грозным для « своего дела и земского ». Лишь сочетая ее с теми сведениями, что попали на страницы официальных летописей (а они составлялись с широким использованием разрядной документации), и сравнивая ее данные с информацией, что содержится в актовых материалах, можно составить более или менее точное представление о том, с какой ратью предстояло встретиться гарнизону Полоцка и полочанам зимой 1562 года.

Итак, каким был состав и приблизительная численность русского войска в Полоцком походе? Сравнивая данные «Записной книги», разрядных и летописных записей, в первую очередь исследователь обращает внимание на необычный состав войска. Вместо обычной 5-полковой структуры оно включало в свой состав на этот раз семь полков:

— отдельно выделенный в росписи Государев (« царев и великого князя ») полк;

— пять «обычных» титульных полков (подчеркнем, что разрядные полки в это время представляли собой скорее военно-административные единицы, но никак не тактические или, паче того, оперативные) — Большой, Правой руки, Передовой, Левой руки и Сторожевой;

— отдельным пунктом в росписи был обозначен « наряд » (артиллерия со всеми ее принадлежностями). При этом из летописной повести о взятии Полоцка следует, что сам наряд, исходя из тактических и логистических соображений (« чтобы в том походе за болшим нарядом людем истомы и мотчания не было …»), в начале похода был поделен на « лехкой », « середней » и « болшой ».

Наконец, после наряда в росписи значился Ертаул (« ертаулской полк »).

Сопоставление сведений «Записной книги» и летописной повести позволяет нам также представить и примерную численность войска. Государев полк, согласно предварительной росписи, насчитывал детей боярских около 5 тысяч и почти 1 200 « из городов зборных людей » — тех самых, что должны были набрать царские посланцы в северных городах. Эти « зборные люди » должны были быть «собою добры и молоды и резвы, из луков и из пищалей стреляти горазди, и на ртах (лыжах) ходити умели», и чтобы « рты у них были у всех, и наряду б у них было саадак или тул с луком и з стрелами, да рогатина или сулица, да допорок ».

В Большом полку детей боярских должно было быть около трех тысяч, а к ним в добавку 1 600 служилых татар и почти 1 300 казаков.

Основу полка Правой руки составляли две тысячи детей боярских, полтораста кабардинцев с их князьями, шестьсот служилых татар и две сотни с небольшим мордвинов. Огнем из пищалей их должна была поддерживать тысяча казаков.

1 900 детей боярских насчитывалось в Передовом полку, да еще почитай тысяча служилых татар и иных инородцев и больше тысячи казаков.

Столько же, 1 900, детей боярских было и в полку Левой руки, а также еще почти тысяча служилых татар и 600 казаков.

Немногим меньше, чем в Передовом и Левой руки полках, было детей боярских в Сторожевом полку. Дополняли их 1 100 служилых татар и всяких инородцев, а также немногим больше пяти с половиной сотен казаков.

Полторы тысячи детей боярских и больше тысячи казаков было при наряде. Наконец, « в ертоулех » числились тысяча детей боярских, почти четыре сотни татар и инородцев и еще почти пять сотен казаков.

Если собрать вместе все эти цифры, то мы получим, что в русском войске было около 18 тысяч детей боярских. Здесь, кстати, встает вопрос: а учитывались ли в разрядной росписи послужильцы детей боярских? Записывались ли они вместе со своими господами? Мы исходим из того, что нет. Значит, численность конной поместной милиции можно увеличить на неопределенное число конных же « боярских людей ». И поскольку поход планировался не только долгий и « дальноконный », но и государев, то можно предположить, что «служилые города» выставили своих лучших людей и к означенной численности детей боярских можно смело добавить еще тысяч 10–12, если не больше, их послужильцев.