Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

Особый интерес представляют документальные источники.

В письме от 23 ноября Плеттенберг сообщает гроссмейстеру Ордена о вторжении в Ливонию 1 ноября русского войска, состоящего из новгородцев, псковичей, москвичей и тверичей, при участии татар. Во главе этого войска стояли три военачальника. Русские подоходили на 6 миль к Вейдену: разгромив Дерптское епископство, русские остались в стране. Плеттенберг умоляет о помощи и сообщает о своем обращении к литовским властям с просьбой о выступлении в тыл русским. [937] LUB. 2, II. N 195. S. 130–132. В письме от 28 декабря Плеттенберг сообщает о разорении Дерптского епископства, местностей у Мариенбурга, Везенберга, Нарвы, Нейшлота и об уходе русских через Вирландию. Во время пребывания русских в Ливонии силы немцев для отпора им должны были соединиться у Гельмеда. Но силы Дерптского епископа подошли сюда за день до срока и столкнулись с русскими. У епископа было убито в бою 300 человек, у русских — 2 тыс. [938] Ibid. N 213. S. 146–148.

Ревельский бургомистр в письме от 26 ноября (на другой день после сражения) пишет, что после первоначального успеха войска дерптского епископа под Гельмедом были разбиты, погибла большая часть кнехтов, русские захватили пушки и пушечные снаряды и двинулись к Феллину. [939] Ibid. N 196. S. 133–134.

Сведения русских летописей оказываются вполне достоверными— под Гельмедом наши войска одержали большую победу.

Осенне-зимний поход в Ливонию можно расценивать как крупный успех оперативного масштаба. Противнику был нанесен большой материальный и моральный ущерб, войска его были разбиты. Орденское командование не сумело организовать своевременно отпор русским войскам.

Кампания 1501 г. фактически закончилась этим походом. В декабре 1501 [7010] г. начался новый поход на Литву, относящийся уже к кампании 1502 [7010] г.

Основные особенности кампании 1501 г. — борьба против двух противников, на двух операционных направлениях. Этим кампания 1501 г. принципиально отличается от предыдущей. Задачи, стоявшие теперь перед русским ВГК, значительно усложнялись.

Важнейшая из этих задач — определение главного противника. Как видно по разрядам и летописям, таким противником с самого начала считалась Литва. Тем не менее уже с мая ВГК выделило силы и на северо-западном (ливонском) направлении. Союз с Менгли оказался неэффективным — сам Менгли был вынужден просить помощи против Ахматовичей. Напротив, союз Александра Литовского с Большой Ордой оказал значительное влияние на ход событий, сковав силы крымского хана.

Очевидно, что крупномасштабного наступления на литовском фронте, сопоставимого с кампанией 1500 г., осуществить не удалось.

Весной и летом, по-видимому, заметных событий не произошло, судя по молчанию наших источников.

Первое крупное наступление на литовском фронте развернулось только в октябре — начале ноября на мстиславльском направлении и ознаменовалось успехом оперативно-стратегического масштаба. Непосредственного продолжения эта операция, по-видимому, не получила, но оказала большое влияние на ход событий на всем фронте.

Нападение Ордена заставило выделить силы против Ливонии. Поражение на р. Серице создало кризис на северо-западном фронте, для преодоления которого в октябре-ноябре было осуществлено глубокое вторжение в Ливонию.

Крупный успех этих операций позволил возобновить наступление против главного противника.

Стратегическое руководство русскими силами успешно решило основную задачу — ведение боевых действий на двух расходящихся направлениях. Сковывая силы противника на одном направлении, русское командование наносило удар на другом. Для проведения таких операций, в сущности, по внутренним операционным линиям требовалась четкая работа Ставки. Как и в прошлых кампаниях, Ставка руководила войсками с помощью директив, рассылаемых воеводам.

Крупную роль сыграл стратегический резерв ВГК — его умелое использование позволило в целом добиться успеха в сложных условиях войны в одиночку против двух противников при отсутствии реального союзника.

Вместе с тем главная задача, поставленная великим князем, — овладение Смоленском — решена не была. В силу сложившейся реальной обстановки кампания 1501 г. в стратегическом отношении носила, в основном, активно-оборонительный характер.

Кампанию 1501 г. в известной степени можно сравнить с кампанией 1480 г. В обоих случаях решалась задача борьбы на два фронта, на двух самостоятельных направлениях (в 1480 г. — стратегических, в 1501 г. — операционных). Однако способ решения этой задачи, сам характер обеих кампаний представляют существенные различия.

В 1480 г. на обоих стратегических направлениях русские войска в силу сложившихся обстоятельств занимали жесткую («пассивную») оборону, предоставляя инициативу ведения боевых действий противнику. При этом сохранялся стратегический резерв — главное средство в руках ВГК.

Кампания 1501 г. проходила в более благоприятных условиях. За двадцать лет Россия окрепла и могла теперь ставить перед собой за дачи наступательного характера.

В 1501 г. образ действий русских войск можно охарактеризовать как гибкий наступательно-оборонительный. Активная оборона на одном направлении сочетается с наступлением на другом. Фактически нанесение ударов попеременно на западном и северо-западном направлениях возможно было только при сохранении стратегического резерва и умелом маневрировании им.

В тактическом отношении можно отметить отказ от осады крепостей и стремление вести боевые действия в открытом поле. Применение противником артиллерии в полевом бою было первоначально неожиданным для русских войск, но уже во втором сражении с немцами их артиллерия не повлияла на исход боя и была частично захвачена русскими. О применении артиллерии русскими войсками сведений нет — она еще не стала необходимой составной частью войска. Главным родом войска оставалась поместная конница — именно она решила исход ливонской операции.

В организационном отношении можно отметить упадок старой вечевой военной системы Господина Пскова и, следовательно, возрастание роли и удельного веса новой военно-служилой системы Российского государства. Можно отметить рост значения Сторожевого полка, в который теперь назначаются два-три воеводы. Это свидетельствовало о дальнейшем развитии полковой системы организации полевых войск.

Вопрос о численности войск остается по-прежнему наиболее сложным. Цифра в 5–6 тыс. всадников, выведенная К. В. Базилевичем на основе данных Пск. летописи, представляется вполне правдоподобной. По данным немецких источников, а битве на Серице у магистра было 4 тыс. всадников и 2 тыс. кнехтов, а всего до 80 тыс. Это означает, что на одного комбатанта приходилось до 18 человек обслуги-обоза и т. п. Надо полагать, что и в русском войске было примерно такое же соотношение.