Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

К. В. Базилевич на основе подсчета расходов псковичей на содержание войска определяет численность войска (25 рублей в день, считая по 1 деньге на человека), приведенного воеводами во Псков, в 5–6 тыс. человек. [924] Базилевич . С. 478. Эту цифру можно принять, если считать только служилых людей, т. е. вооруженных всадников. В таком случае оказывается, что русская конница примерно сопоставима с немецкой. Что касается пятизначных чисел, приводимых немецкими хронистами, то они вызывают большое сомнение — такого огромного войска не могли выставить в поле ни немцы, ни русские. Речь могла в данном случае идти только о невооруженных людях, сопровождавших войска (обоз и т. п.).

Русские войска были наголову разбиты. Исходя из рассказа Иск. летописи, причинами этого было, во-первых, широкое применение немцами артиллерии, неожиданное для русских, во-вторых, недостатки организации и управления русскими войсками. Они вступили в бой по частям, взаимодействие между псковичами и москвичами достигнуто не было.

Наш источник ничего не говорит о численном превосходстве противника, что обычно делается в случае неудачи. Можно думать, что если превосходство в численности у немцев и было, то оно не играло существенной роли и было просто не замечено русскими.

Едва ли можно считать правдоподобными сведения поздней Воскр. летописи, что немцы убили лишь «немногих людей». Этому не соответствует картина бегущих с поля боя войск, бросающих по дороге свое имущество («быто»).

Масштаб и значение поражения наших войск в сражении на Серице не следует преуменьшать — «бысть во Пскове плач и рыдание». Однако в сражении на Серице, как справедливо отмечает К. В. Базилевич, не участвовали главные силы русских — они, судя по именам воевод, оставались на старом месте, в районе Твери. [925] Там же.

На следующий день после боя немцы оказались под стенами Изборска. Изборянам, которые грабили «быто» бегущих с поля боя воинов, пришлось сжечь свои посады и выдержать артиллерийский обстрел, который продолжался целые сутки («день и нощь»). Но противник двинулся дальше, к самому Пскову, создав прямую угрозу захвата бродов через Великую. Псковичам пришлось провести своего рода тотальную мобилизацию по очень жесткой норме и с трудом, «много бишася» отстоять броды.

Отбитые от бродов, немцы пошли по псковской земле к югу. «Месяца сентября в 7 день» они «начата бити пушками городок Остров, и огненные стрелы пущати… и плениша дом святый Николы и городок взяше и огнем выжгоша, иных мечю предаша, а иных огнем сожгоша, и жен, и детей в нощь в 8 день, на Рождество Святой Богородицы, и того дни прочь отъидоша».

Гибель Острова была предрешена разгромом на Серице. «Псковские воеводы и псковичи островитянам не помогаша ничем же, и стояли отъехав от городка три версты, как Немцы городок бита и огненные стрелы пущаще, а псковские воеводы и Псковичи только смотрящее.

Эта позорная картина бездействия войск, пассивно смотревших на гибель русского города, пригорода Пскова, может объясняться только деморализацией псковичей после поражения на Серице. О московских и тверских войсках не говорится ничего — видимо, они были после разгрома на Серице выведены из Пскова.

После взятия и сожжения Острова магистр вернулся к Изборску «и ночеваше под Изборском, и на завтрее поидоша прочь и западоша» (устроили засаду). Глубина операции немцев не превосходила 60–70 км.

Изборяне «пришедше на стан, где Немцы ночевали» — очевидно, для захвата брошенного немцами «быта». «И ударишася на них Немцы западные, и гнашася за ними до самые стены, и всех иссекоша, а иных руками яша 130 человек».

По данным немецких источников, Плеттенберг уже 14 сентября вернулся в Ливонию. По немецким данным, горожане и другие жители Ливонии не проявляли желания отправляться в новый поход. [926] LUB. 2, II. N 181. S. 118.

Целью похода магистра было, по его словам, совместное с литовскими войсками овладение Псковом. [927] Казакова. С. 224. В этом смысле поход Плеттенберга оказался бесплодным. Однако и русский план наступления на Ливонию из Пскова также потерпел неудачу.

События конца августа — начала сентября па псковско-изборско-островском направлении показали не только слабость организации командования соединенными московско-псковскими войсками, но и кризис военной организации Господина Пскова. Соединенных действий Пскова и его пригородов не было — каждый заботился только о собственной защите и не оказывал друг другу никакой помощи. Жители Изборска проявили низкие моральные качества, грабя отступавшее московско-псковское войско и поддавшись на подстроенную немцами ловушку, умело рассчитанную опять же на корыстолюбие жителей Изборска.

Показателем упадка старой военной организации может служить и бесплодный поход «добровольных людей» в ушкуях и лодьях.

Псковский летописец отмечает важный факт: «Немцы с Литвою совокупней, а быти им было вместе подо Псковом, а пан Черняк не поспел, под Опочкою услышал, что Немцы выжгли Остров, а Литва мало не взяла Опочки».

Соединение немецких и литовских войск не состоялось, но оперативное взаимодействие было фактически достигнуто. В сентябре Псковская земля переживала тяжелые времена под ударами двух сильных противников. Оперативная обстановка на северо-западном (псковско-ливонском) направлении складывалась для России неблагоприятно.

Русскому ВГК приходилось решать насущную задачу борьбы на двух независимых операционных направлениях — против Литвы и против Ордена. При этом общая обстановка на западном (литовском) направлении в целом была благоприятной и определялась крупными успехами предыдущей кампании.

На северо-западном (ливонском) направлении, напротив, обстановка для русских войск была невыгодной и определялась крупными неудачами, в результате которых противник захватил инициативу.

В этих условиях русская Ставка приняла решение использовать благоприятную ситуацию на литовском фронте и нанести удар в обход смоленского плацдарма с юга. В случае успеха эта операция создавала угрозу Смоленску и заставляла противника оттянуть свои силы на юг, затрудняя взаимодействие литовских и орденских войск.

Согласно разрядным записям, «сентября в 24 день посла князь великий в Стародуб ко князю Семену и ко князю Василию Шемячичю воевод своих князя Олександра Владимировича Ростовского и иных своих воевод и велел им со людьми быть по полком. И князи ходили ко Мстиславлю, и князя Михаила Ижеславского и королевских воевод побили, а Федня Скрыпова изымали и посады пожгли, а князь Михаил Ижеславский, да Якуш Костевич да Остафей Дашков утекли в город.

А были тогда по полком: