Юрий Алексеев - Походы русских войск при Иване III

Очевидно, что рядовые псковичи по уровню своей боеготовности, по количеству и качеству оружия существенно отличаются от посадников и бояр. Во всяком случае, они выставляют не только всадников, но и пехоту, и даже, возможно, главным образом пехоту. О нормах мобилизации ничего не известно, но, в отличие от кампании 1463 г. не говорится о призыве «охвочих людей» — добровольцев.

Вопрос об ускорении вступления Господина Пскова в войну против Новгорода весьма интересовал великого князя.

В самый день прибытия великого князя в Торжок, т. е. 29 июня, на Петров день, в Псков «приеха князя великого боярин на имя Василий Зиновьев, а с ним человек 100». Василий Зиновьев Дятел из рода Станищевых. [274] Веселовский С. Б . Исследования по истории… С. 422, 424. Боярского чина он не имел.

Василий Зиновьев привез с собою «кляч новгородских с 300 полону» — первая добыча, захваченная на Новгородской земле, доказательство активных действий великокняжеских войск. Добыча была распродана в городе и по волостям, а сам «боярин» с его отрядом был помещен у Спасо-Мирожского монастыря. «И бысть Пскову от него велика истора, как самому кормом и его конем». Главная цель присылки Василия Зиновьева и его отряда — всемерное стимулирование выступления Господина Пскова: «он по вся дни Пскову повестует, чтобы есте со мной на конь усегли сим часы, и яз к вам есмь отпущен великим князем, воеводою приехал, а уже есмь приехал здесь».

«Ис Торжку поиде князь великий». [275] ПСРЛ. Т. 25. С. 288. Дата не указана, но, очевидно, это было после 29 июня — какое-то время великий князь должен был пробыть в Торжке, где он принимал тверских воевод и псковских послов.

«Братия же великого князя все со многими силами и кийждо их из своея отчины поидоша разными дорогами к Новугороду, пленующе и жгуще и люди в полон ведуще».

«Тако же и князь великий, коего воеводы та же творяху, кия же на какое место посланы». В данном случае воеводы идут самостоятельно в те места, куда их послал главнокомандующий — великий князь.

«Предпосланные же воеводы великого князя, князь Данило Дмитриевич и Федор Давыдович идуще по Новогородцким местам, иде же повелено им бяше, и распустиши вой свое на многие места жещи и пленити, и в полон вести, и казнити без милости за их неисправленье к своему государю великому князю». Снова подчеркнуто — воеводы идут по тем местам, где им повелено, т. е. согласно полученной директиве главного командования.

Инициативы воевод — в рамках тактических. В соответствии с правилами и обычаями средневековой войны они «распускают» своих воинов для опустошения и разорения местности. К этой обычной тактике прибавляется политический мотив, подчеркиваемый летописцем; воины не только жгут и пленяют, как в обычной войне, но еще и казнят без милости «за неисправленье». Военным действиям придается характер карательной меры за измену.

Войска князя Данилы Дмитриевича и Федора Давыдовича, этот первый эшелон великокняжеских сил, согласно отданной директиве идут к Русе. «Дошедшим же воеводам тем до Русы, поплениша и пожгоша место то, и пленив то и пожег, поидоша близ к Новугороду к реке Шелоне».

Таким образом, после сожжения Русы войска повернули на северо-запад, оставляя оз. Ильмень справа.

Когда была взята Руса? Ответить на этот вопрос помогает Пск. летопись.

По словам Василия Дятла, приехавшего во Псков 29 июня, «Русу на сам Иван день извоевав и пожгли, а самому государю… с своими силами в сам Петров день в Торжку стати». [276] ПСРЛ. Т. 5/2. С. 181.

Таким образом, Руса была взята и сожжена 24 июня — на Рождество Иоанна Предтечи, т. е. на восьмой день войны (официально объявленной 17 июня доставкой в Новгород разметкой грамоты). Эта быстрота выхода великокняжеских войск на подступы к Новгороду была, вероятно, основной причиной того, что новгородцы не сумели (не успели) защитить Русу, Василий Дятел выехал из Ставки после взятия Русы. Он знал маршрут и график движения великого князя. Руса была взята и сожжена за пять дней до прибытия великого князя в Торжок, и уже в дороге туда он знал об этом событии. Связь между Ставкой и воеводами поддерживалась четко, и это — одна из основных функций главного командования.

Приезд Василия Дятла, его призывы и еще более — сообщенные им сведения о ходе военных действий заставили Господин Псков поторопиться.

«И весь Псков… пригороды и волости собрав, князя Псковского Федора Юрьевича сын князь Василий, и Тимофей Власьевич, посадники псковские, а с ним 13 посадник псковских и вся сила псковская поидоша на Новогородскую землю, месяца июля в 10 день в среду на память святыя мученик 45. А в 12 день, в пяток, начата воевати Новогородскую волость и жечи».

Сообщение Пск. летописи носит вполне официальный характер. Если псковичи «начата по всем концом рубитися некрепка» 19 июня (после отъезда своих послов к великому князю), то от начала мобилизации до выступления в поход прошло три недели. Срок довольно большой, если учесть размеры Псковской земли и сравнить с мобилизацией 1463 г., когда Псков подвергался нападению ливонских немцев. Такое «мотчанье» можно объяснить либо тщательностью мобилизации, либо нежеланием втягиваться в войну с Новгородом. В поход шли по крайней необходимости, после многочисленных понуканий и уговоров великого князя.

Тем не менее двинулась вся сила Псковская, во главе с сыном князя-наместника и со всеми посадниками.

«Воевати и жечи» — псковские войска, как и великокняжеские, придерживались излюбленной средневековой тактики разорения и опустошения вражеской территории. В данном случае это была территория «брата старейшего», связанного с Господином Псковом вековой традицией и общностью социально-политического уклада. Эта вековая связь порвалась окончательно. «Брат меньшой» выступил против «брата старейшего», обходясь с ним, как со злейшим врагом. На место новгородско-псковской общности, основанной на договорных началах и «братстве», пришла общность московско-псковская, основанная на безоговорочном подчинении власти великого князя.

«В тое же время приехал к ним посол наш Богдан, а с ним проводником князя великого боярин Кузьма Коробьин, [277] Коробьины — рязанские служилые люди ( Веселовский . С. 11, 13; Зимин . С. 269). Имя Кузьмы Коробьина в известных родословцах не встречается. Важен сам факт перехода рязанских бояр на службу в Москву. а с ним с полтораста человек, и сказывая, наехав великого князя в сам Петров день в Торжку, стояща с силами а 2 [во вторую] недели стати ему [в среду] в Русе».

Летописец приводит слова наказа великого князя. «А вы бы есте, отчина моя Псков, в сам Ильин день на конь усегли, или упустив неделю нонче».