Алексей Бокщанин - Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв.

Активизация дипломатической деятельности и в первую очередь многократные крупные морские экспедиции, предпринятые китайским правительством в страны Южных морей в начале XV в., принесли немалые результаты.

Во-первых, это сказалось на расширении круга «даннических стран», вступивших в начале XV в. в посольские связи с Китаем. «Самые западные из стран Западного края и самые северные из северных стран несомненно далеко, но путь к ним можно подсчитать. Что же касается всех иноземцев, живущих за морем, то их страны поистине далеки. И все они с сокровищами и подношениями, с несколькими переводчиками [285]приходили ко двору императора» [286], — гласит Чанлэская надпись. Расширение круга стран, установивших посольские связи с Китаем в указанное время, произошло не только за счет освоения путей в более далекие края. В контакт с Китаем вступили и страны Южных морей, ранее не имевшие с ним официальных отношений. Это были небольшие государства и княжества, лежавшие в стороне от главных морских путей в Южных морях. Появление их посольств в Китае в начале XV в. объясняется деятельностью отдельных отрядов и кораблей, высылавшихся в различных направлениях по пути следования основной эскадры китайского флота во время его плаваний.

Еще в 1405 г. в ответ на китайские посольства 1403–1404 гг. в Китай впервые прибыли миссии из Малакки [287], с о-ва Тимор [288]и мелких княжеств Фэнцзяшилань (в китайской транскрипции; находилось на западном берегу о-ва Лусон севернее Манилы [289]), Жилосячжи и Хэмаоли (в китайской транскрипции; находились близ о-ва Ява) [290]. В 1406 г. прибыло первое посольство из Брунея [291], в 1411 г. — из Ару (близ мыса Ароа на Суматре) [292]и Цзиланьдэна (Келантана, на восточном побережье п-ва Малакка) [293], в 1412 г. — из Наньболи (северо-западная оконечность о-ва Суматра) [294]; в 1417 г. — с о-вов Суду [295]; в 1420 г. — из страны Гумалалан (в китайской транскрипции; точная идентификация неизвестна, находилась в Восточных морях, т. е. к востоку от Явы и Брунея) [296].

Кроме того, в период между 1403 и 1424 гг. (точной даты не указано) с Китаем завязали посольские отношения страны Нагур и Лифа (о-в Суматра) [297].

Были, конечно, в Южных морях страны и княжества, не вступившие в посольские отношения с Китаем даже в этот период. Так, например, в «Мин ши» говорится о неудачных посольствах в 1405 г. в страны Маевэн, Гэбу и Сурминан (в китайской транскрипции; точной идентификации нет; находились в юго-западных морях), откуда, несмотря на присылку туда печатей, письменных посланий и подарков, ответные посольства так и не прибыли [298]. Но таких стран было немного. Большинство стран Южных морей, в том числе все наиболее крупные, поддерживали в первой половине XV в. оживленные связи с Китаем.

Во-вторых, непосредственным результатом активизации политики китайского правительства в начале XV в. было значительное учащение посольских миссий в Китай из стран Южных морей. В первой трети XV в. посольский обмен с заморскими странами происходил с небывалой интенсивностью. В последующее время, вплоть до падения династии Мин (1644 г.), дипломатические связи Китая уже не достигали уровня первой трети XV в.

Фэй Синь отмечает, что в этот период «[посольства] с данью прибывали, опережая сроки» [299]. При этом со стороны Китая уже не делалось попыток ограничить их поток известными рамками, как в конце XIV в.

Стремясь закрепить свое политическое влияние в странах Южных морей, китайское правительство в начале XV в. придавало очень большое значение регулярному и бесперебойному обмену с ними посольствами. Китайские послы постоянно отправлялись в различных направлениях. Они рассматривались китайцами как официальные представители императорской власти. Показательно в этом отношении высказывание одного из крупных сановников, посланного в Дайвьет в 1431 г. Обращаясь к местному правителю, он сказал: «Почитая наших послов, вы тем самым оказываете уважение императорскому двору, что же здесь объяснять?» [300]. Иноземные посольства с «данью» по-прежнему оставались в глазах китайской правящей верхушки одним из существенных показателей вассальной зависимости зарубежных стран, а послы рассматривались как представители властителей заморских краев, отвечали за их дела и за поступки своих соотечественников.

Через послов передавались в Китай и из Китая все сообщения, жалобы, грамоты, указы, награды и предостережения. В связи с этим китайское правительство в начале XV в. уделяло очень большое внимание приему иноземных послов в Китае. В «Мин ши лу» сохранились некоторые интересные «высказывания» императоров Чжу Ди (1403–1424) и Чжу Чжань-цзи (1425–1435), проливающие свет на те цели, которые преследовала правящая верхушка Китая, оказывая почетный прием иностранным представителям.

В 1404 г. Чжу Ди на одном из приемов подозвал к себе послов, долго не отпускал их от себя, а затем, обращаясь к придворным, сказал: «Иноземцы приходят ко двору за десять тысяч ли. Если не устраивать им соответствующий прием и слегка не снизойти до того, чтобы выказать к ним интерес, то они будут недовольны» [301]. Высказывание Чжу Чжань-цзи относится к 1426 г.: «Покорность приезжающих со всех четырех стран света гостей — самое дорогое на свете. Послы прибывают ныне ко двору, невзирая на дальние расстояния в десять тысяч ли, и все восхищаются Китаем. Следует обильно снабжать их провиантом из правительственных закромов, давать им щедрые подарки и устраивать банкеты, чтобы приблизиться к идеалу блестящего своим гостеприимным приемом двора» [302].

Для того чтобы приблизиться в глазах прибывавших в Китай иноземцев к «идеалу блестящего двора», китайское правительство в начале XV в. не жалело средств. Послам оказывался поистине пышный прием. Их торжественно встречали и препровождали с почетным эскортом в столицу. Помимо торжественных аудиенций в императорском дворце, на которых принимали иноземных послов и ранее, с начала XV в. их стали приглашать на всевозможные дворцовые церемонии, празднества и увеселения — высочайшие выезды, жертвоприношения, всевозможные банкеты, состязания, игры, гулянья и представления. В 1405–1406 гг. в провинциях Гуандун, Фуцзянь и Чжэцзян было приказано построить при управлениях торговых кораблей специальные гостиницы для приема иноземных послов (сы и гуань) [303]. В 1407 г. было начато строительство восьми таких же гостиниц в столице [304].

К услугам иноземных послов были «питейные дома». Только в одном Нанкине их было 16. Частным лицам предписывалось содержать кабаки, чтобы приезжие гости могли веселиться здесь вместе с китайцами. В этих же «питейных домах» для послов устраивались театральные представления. Тут же к их услугам были публичные женщины [305]. Есть сведения, что в Нанкине был разбит специальный сад е заморскими растениями, который предназначался для ублажения иноземных послов [306].