Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 1

В Париже к концу XII века насчитывалось большое количество торговцев — выходцев из Ломбардии. Поэтому ломбардийцами принято было называть всех менял и ростовщиков, среди которых было немало евреев и французов.

И вот в 1306 году Филипп Красивый обрушивает на ломбардийцев волну жесточайших репрессий, дабы конфисковывать их имущество под благовидным предлогом. Операция проходит блестяще при активной поддержке населения, получившего возможность избавиться от кредиторов.

Но и этого показалось мало неуемному Филиппу Красивому. Он решил, при горячей поддержке папы Климента V, завладеть несметными богатствами ордена Тамплиеров, и это ему, как мы знаем, тоже удалось, но с весьма печальными последствиями как для него самого, так и для его друга Климента V.

КСТАТИ:

«Грабь, хватай, копи, владей — все придется оставить».

Марк Валерий Марциал

И, наверное, одна из самых характерных фигур эпохи заката рыцарства — французский король Людовик XI(1423—1483 гг.).

Сын Карла VII, того самого, кто так вероломно бросил на произвол судьбы деву-воительницу Жанну д'Арк, спасшую и его, и всю Францию, Людовик, несомненно, обладал гораздо более твердым характером при такой же, если не большей, склонности к вероломству.

Рассорившись с отцом, пытавшимся помешать его браку с некоей Шарлоттой, дочерью савойского герцога, Людовик бежал в Бургундию к герцогу Филиппу, который принял его очень радушно, взял на себя все расходы по содержанию его двора и поручил заботам своего сына Карла.

Некоторое время молодые люди были неразлучны. Их можно было бы назвать антиподами. Людовик — прагматичный, осторожный, подозрительный, чуждый любым проявлениям подлинного рыцарства, и Карл-гордый, отважный рыцарь без страха и упрека, впоследствии названный Карлом Смелым. Два наиболее знаковых персонажа эпохи…

Очень скоро они станут смертельными врагами.

В 1461 году Людовик становится королем Франции. Он ведет чрезвычайно скромный образ жизни, презирая роскошь и прочие проявления комплекса королевской неполноценности. Скрытный, хитрый, вероломный и беспощадный, он мастерски реализует все эти качества в деле управления государством.

Он задумал войти в Историю как собиратель французских земель, но собрать их воедино можно было только преодолев сопротивление крупных феодалов, которых никак не воодушевляла перспектива такой коллективизации. Первые же шаги короля в этом направлении вызвали ответную реакцию в виде союза феодалов под предводительством герцога Бургундского, того самого, который не так давно приютил его, Людовика, в лихую годину. Этот союз, названный Лигой Общего Блага, стал серьезным препятствием на пути воплощения честолюбивых замыслов короля.

Лига собрала довольно внушительное войско, командовал которым Карл Смелый — тот самый Карл, с которым Людовик так недавно разделял юные забавы…

Решив нанести превентивный удар, король двинул против Карла регулярную армию. Сражение у Менлери завершилось поспешным отступлением королевских сил под защиту городских стен Парижа. Войско Лиги взяло Париж в плотное кольцо осады. Людовик, осознавая безнадежность своего положения, предлагает Карлу Смелому начать мирные переговоры.

Элементарная логика требовала раздавить гадину в ее логове, но благородному Карлу Смелому претило добивать фактически поверженного противника, и он принял его предложение.

В ходе этих переговоров Людовик признал все территориальные претензии членов Лиги. Этой вероломной и жестокой натуре нужно было любой ценой добиться прекращения вооруженного конфликта, чтобы затем расправится с каждым своим оппонентом поодиночке.

И нужно отдать ему должное — эта операция была проведена просто блестяще!

Очень скоро Людовик вбивает клинья практически между всеми членами Лиги, а затем прибирает к рукам их земли — где силой, где хитростью, а где и с помощью наемных кинжалов.

И только Карл Смелый, герцог Бургундский, не поддался ни на какие провокации и не сдал свои позиции. Что ж, тогда Людовик направляет на него швейцарцев, и в одной из битв Карл погибает. Правда, и после его смерти проблема оставалась нерешенной, так как бургундское наследство должно было перейти к дочери Карла Смелого, Марии. Прибрать это наследство к рукам проще всего было бы посредством брака, но Марии уже исполнилось 19 лет, а сыну Людовика — всего шесть, так что этот вариант отпадал. И тогда Людовик не находит ничего лучшего, чем ввести в Бургундию войска под малоубедительным предлогом защиты прав Марии от возможных посягательств на них со стороны каких-то злонамеренных недоброжелателей.

Мария попросила помощи у своего дяди, английского короля Эдуарда IV, но тот не решился ссориться с Людовиком, так как не был готов к войне, весьма вероятной в этом случае.

Тогда она вступила в брак с австрийским эрцгерцогом, но этот шаг ничего не смог изменить в сложившейся ситуации, когда Людовик XI уже фактически оккупировал Бургундию.

А через несколько лет Мария упала с лошади во время охоты и спустя три недели умерла, оставив сиротами четырехлетнего сына Филиппа и трехлетнюю Маргариту. В том же 1482 году девочка была обручена с одиннадцатилетним Карлом, сыном Людовика, и Бургундия официально перешла к Франции в виде ее приданого.

Вот Людовик XI и стал повелителем всея Франции…

Ну и что?

Когда речь заходит о воссоединении «родных земель», о едином этносе или национальной культуре, за такой речью обычно стоят вполне материальные интересы тех, кто хорошо просчитал все плюсы и минусы возможного воссоединения, кто хорошо знает, что чем больше подданных, тем, соответственно, больше сумма собранных с них налогов, не говоря о том, что за всем этим стоят новые административные единицы с их аппаратом управления, взятками и прочими прелестями чиновничьего разгула.

Но вот обитателей присоединенных областей обретение «исторической родины» как-то не радует, вопреки душещипательным заявлениям политиков касательно единой крови, культуры, языка и т.д. Мало того, их реальная, действительная жизнь отнюдь не становится лучше, духовней или хотя бы сытнее, потому что воссоединение, проводимое, как правило, с помощью военной силы, поглощает немалые средства, которые собиратель земель хочет вернуть, и побыстрее — понятно, за чей счет.

А духовная культура — она ведь приобретает новые характерные особенности через каждые 200—300 километров, так что культурные традиции Лангедока на юге Франции имеют очень мало схожих черт с культурными традициями Бургундии на северо-востоке…

А. Дюрер. Танцующие крестьяне