В.И. Карпец - Русь Мiровеева (опыт «исправления имен»)

И, наконец, в-четвертых, какому Русскому царю, а, следовательно, основателю Династии, был дан Константинов венец «в древняя убо лета», то есть задолго до восприятия идеи Третьего Рима Московскими государями? И, наконец, может ли быть этот Царь отождествлен с младенцем мужеского пола, имеющим «пасти языки жезлом железным» (Откр., 12, 1-6), имея в виду, разумеется, что монархическое сознание не индивидуализирует царя, а акцентирует внимание на династии, являющейся, по сути, одним царем, поскольку каждый царь есть непосредственное продолжение предыдущего? В конечном счете этот вопрос едва ли не самый главный.

Чрезвычайно умный, но именно поэтому и чрезвычайно осторожный Николай Михайлович Карамзин, дабы не быть заподозренным в том, что «вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа» (чего стоило такое вознесение он, как, впрочем, и Пушкин, знал прекрасно), и в то же время стремившийся «сказать, не говоря», писал: «Нельзя, конечно, верить Датскому Историку Саксону Грамматику, именующему Государей, которые будто бы царствовали в нашем отечестве прежде Рождества Христова и вступали в родственные союзы с Королями Скандинавскими: ибо Саксон не имел никаких исторических памятников (sic! — В. К.) для описания сей глубокой древности, и заменял оные вымыслами своего воображения; нельзя также верить и баснословным Исландским повестям, сочиненным, как мы уже упоминали, в новейшие времена, и не редко упоминающим о древней России, которая называется в них Острагардом, Гардарикиею, Гольмгардом и Грециею; но (sic! — В. К.) рунические камни, находимые в Швеции, Норвегии, Дании и гораздо древнейшие Христианства, введенного в Скандинавии около десятого века (обратим внимание на это свидетельство в связи с разрушенными новгородскими святынями „долетописной“ эпохи — В. К.), доказывают своими надписями (в коих имеются Girkia, Grikia или Россия), что Норманны давно имели с нею сообщение».

Карамзин мог не знать (а мог и знать) о христианских святынях в Новгороде до святого Владимира: во всяком случае В. С. Передольский проводил свои исследования много позже. И если знаменитый поэт и историограф, хотя и из соображений осторожности делает вид, что отрицает подлинность сведений Саксона Грамматика и Исландских королевских саг, то при всем том остается так называемым «норманистом» (в привычном, то есть германофильском понимании — такова была официальная точка зрения Петербургского двора). Но то, что говорит Карамзин о самих «норманнах», дает основание утверждать, что он, как, впрочем, и «премудрый» Макарий, пытается указать читателю на реальное наличие неких гораздо более существенных и важных сведений о прошлом Европы в ее целом:

«I. Имена трех Князей Варяжских — Рюрика, Синеуса и Трувора — призванных Славянами и Чудью, суть неоспоримо Норманские: Так в летописях Франкских около 850 года — что достойно замечания (обратим внимание на эту реплику — В. К.) — упоминается о трех Рюриках: один назван Вождем Датчан, другой Королем (Rex) Норманским, третий просто Норманом, они воевали берега Фландрии, Эльбы и Рейна. В Саксоне Грамматике, в Стурлезоне и в Исландских повестях, между именами Князей и Витязей Скандинавских находим имена Рурика, Рерика, Трувара, Трувра, Снио, Синия.

II. Русские Славяне, будучи под влиянием Князей Варяжских, назывались в Европе Норманнами: что утверждено свидетельством Лиутпранда, Кремонтского епископа, бывшего в десятом веке два раза Послом в Константинополе. «Руссов, — говорит он, — именуем и Норманнами».

И в то же время Карамзин совершенно справедливо вопрошает:

«Но сие общее имя Датчан, Норвежцев, Шведов не удовлетворяет любопытству Историка: мы желаем знать, какой народ, в особенности называясь Русью, дал отечеству нашему и первых государей и самое имя, уже в конце девятого века страшное для Империи Греческой? Напрасно в древних летописях Скандинавских будем искать объяснения: там нет ни слова о Рюрике и братьях его, призванных властвовать над Славянами…» Но скажем прямо: воинствующий «антигерманизм» здесь столь же неплодотворен, сколь неплодотворно германофильство петровских и послепетровских официозных историографов. «Славянофильство» в данном вопросе точно так же ни при чем. Абсолютно обречены в конечном счете какие-либо поиски «славянского» Рюрика, «славянской» Руси — от Погодина до наших дней. Не мудрено — ищут этноним, причем в сугубо современном понимании и толковании. Напомним — нация (не путать с расой) и национализм суть плоды нового времени, конкретно — буржуазного развития со всеми присущими ему чертами (напомним хотя бы Конст. Леонтьева с его «Национальной политикой как орудием всемирного разрушения»). Мы же пытаемся подойти с другой стороны, обратившись к свидетельству чрезвычайно богатой сакрально-генеалогическими сведениями Младшей Эдде, ни в чем, впрочем, не противоречащей Библейскому Откровению. Цитировать придется достаточно подробно, ибо это даст нам возможность многое понять дальше.

«Всемогущий Господь вначале создал небо и землю и все, что к ним относится, а последними Он создал двух человек, Адама и Евву, от которых пошли все народы. И умножилось их потомство и расселилось по всему свету. Но с течением времени возникло в людях несходство. Некоторые среди них были хорошие и праведные, но гораздо больше было таких, которые склонились к мiрским страстям и презрели Слово Бога. И потому Бог затопил в разлившемся море весь мiр и все живое, что было в мiре, кроме тех, кто спасся с Ноем в ковчеге. После Ноева потопа остались в живых восемь человек, и от них происходят все народы. И случилось так же, как и прежде: стоило лишь умножиться роду людскому и заселить весь мiр, как многие люди с жадностью устремились к богатству и почестям и позабыли чтить Бога. И дошло до того, что люди эти не захотели произносить Божьего Имени […] Но ничуть не меньше, чем прежде, наделял их Бог земными дарами, богатством и счастьем, в которых нуждались они на земле. Наделил он их и разумом, дабы они могли распознать все, что есть на земле и все зримые части земли и воздуха […] И чтобы рассказать обо всем этом и сохранить в памяти, они сами придумали всему имена. И эта вера претерпела немало изменений, ибо народы делились и расходились их языки. Но они разумели все земным разуменьем, ибо им не была дана духовная мудрость. Поэтому они думали, что все сделано из некоего вещества […] Вблизи середины земли был построен град, снискавший величайшую славу. Он назывался тогда Троя, а теперь Страна Турков. Этот град был много больше, чем другие, и построен со всем искусством и пышностью, которые были тогда доступны. Было там двенадцать государств, и был один верховный правитель […] Одного конунга в Трое звали Муном или Менном. Он был женат на дочери верховного конунга Приама, ее звали Троан. У них был сын по имени Трор, мы зовем его Тором // далее излагается полубаснословная генеалогия одной из ветвей троянских царей — в частности, Тор женится на северной Сивилле, о которой „никто не ведает, откуда Сив родом… волосы у нее подобны золоту… от их рода происходит „Фридлав, мы зовем его Фридлейв, а у того был сын Воден, а мы зовем его Один“ //. Одину и его жене было пророчество, и оно открыло ему, что его имя превознесут в северной части света и будут чтить превыше имен всех конунгов. […] И по какой бы стране ни лежал их путь, всюду их всячески прославляли и принимали скорее за богов (ср. нем. gфtten, англ. gods, исп. godos, русск. готы — В. К.), чем за людей. И они не останавливались, пока не пришли на север в страну, что зовется Страною Саксов. Там Один остался надолго, подчинив себе всю страну […] Третий сын Одина звался Сиги, а у Сиги был сын Рерир (выделено мною — В.К.). Они правили страною, что зовется теперь Страною Франков, и оттуда ведет начало род, называемый Вельсунгами. От всех них произошли многие великие роды“.