Валерий Кочик - Разведчики и резиденты ГРУ

Принадлежность к Коммунистической партии в Китае каралась смертной казнью. Наши советники работали в условиях строжайшей конспирации. Главный военный советник, руководитель Отто, еще не прибыл. Раз в неделю Браун («товарищ Ли Дэ») вместе со своим товарищем, представителем Коминтерна при ЦК КПК Артуром Эвертом, посещал конспиративный дом ЦК. В то время секретариат ЦК КПК поддерживал регулярную связь по радио с Исполкомом Коминтерна в Москве и с Центральный советским районом Китая, где находилось временное революционное правительство и базировалась китайская Красная Армия. У представительства Коминтерна не было собственной радиостанции, и им приходилось связываться с Москвой через посредство ЦК. С другими «красными» и партизанскими районами не было даже радиосвязи — информацию о том, что там происходит, приносили лишь нерегулярно циркулирующие курьеры. С партийными организациями в других городах связь была не лучше. Как в такой ситуации ЦК ухитрялся руководить партией — совершенно непонятно. Скорее всего, руководство с его стороны было минимальным.

Революционное движение ширилось, в партизанских районах все больше приобретая характер гражданской войны. В 1931 году был созван первый съезд рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, образовано временное революционное правительство во главе с Мао Цзедуном и Реввоенсовет, руководителем которого стал Чжу Дэ. Съезд провозгласил главной задачей преобразование революционных вооруженных сил в Красную Армию, консолидацию и расширение советских районов, и усиление партизанской войны в районах, контролируемых гоминьданом. В конце 1932 года ЦК, наконец, решило: в Шанхае работать с каждым днем становится все труднее, да и большинство членов ЦК находятся кто где: в Москве, в советских районах, так что и Центральный Комитет следует перевести в Центральный советский район.

Весной 1933 года члены ЦК отправились на новое место базирования, с ними должен был отправиться и Отто Браун в качестве советника с ограниченными полномочиями. Однако он довольно туманно представлял себе ситуацию в стране и в партии, никаких конкретных директив он тоже не получил. До сих пор не прибыл и задержавшийся где-то в пути главный военный советник. К счастью, по техническим причинам отъезд отложили до осени, и Отто, которому такая задержка была на руку, усиленно учил китайский язык и ждал.

Тем временем прибыл и главный военный советник, Манфред Штерн, который добирался в Китай через Европу, Америку и Японию и опоздал на несколько месяцев. Получив, наконец, директивы, осенью Отто Браун отправился в Центральный район. Вскоре остававшееся в Шанхае бюро ЦК было арестовано, гоминьдановцы захватили радиостанцию, связь с представительством Коминтерна прервалась. Изоляция ЦК КПК от Москвы продолжалась до 1936 года.

На новом месте службы авторитет и влияние Отто Брауна поначалу были велики. Еще бы: советский товарищ, опытный боец. Несмотря на то, что военный советник не имел никаких полномочий, а мог только советовать, все равно все военные вопросы сначала обсуждались с ним, а потом уже выносились на Военный совет. Однако постепенно его влияние на события стало уменьшаться. Дело в том, что, как дисциплинированный коммунист и работник Коминтерна, в Китайской компартии он попал в трудное положение.

«Уже в 1932-1933 годах, — пишет Отто Браун в своих „Китайских записках“, — главным врагом для нас был агрессивный японский империализм. Непосредственными же противниками, особенно в вооруженной борьбе, выступали гоминьдан и милитаристы различных провинций. Данное обстоятельство определило то, что в советских районах, которые ежедневно имели дело с этими непосредственными противниками, особенно в районе Цзянси — Фуцзянь, врагом номер один под влиянием Мао считался Чан Кай-ши, глава гоминьдановского правительства и верховный главнокомандующий вооруженными силами гоминьдана. Чтобы разбить Японию, заявлял Мао, необходимо сначала разгромить Чан Кай-ши… Под давлением чрезвычайных обстоятельств представительство Коминтерна и Политбюро ЦК также все больше склонялось к односторонней ориентации на советские районы и гражданскую войну» (Браун О. Китайские записки (1932-1939). М., 1974. С.16.).

Однако по некоторым теоретическим вопросам, имевшим большие практические последствия, Мао и Коминтерн расходились. Мао все чаще утверждал, что рабочий класс утратил свою руководящую роль в революции и основной ее движущей силой стало крестьянство (среди которого авторитет Мао был особенно велик). Но это было бы еще полбеды — вскоре Мао стал намекать, а затем и открыто заявлять, что центр мировой революции теперь переместился на Восток, то есть, в Китай. Коминтерн считал главным противоречием в мире противоречие между СССР и капиталистическими странами, а Мао — противоречие между Китаем и Японией. Из этих теоретических выкладок делалось одно практическое следствие: что Советский Союз должен любой ценой помогать революционному Китаю, не останавливаясь даже перед войной. Нетрудно догадаться, что и находящийся в Москве Исполком Коминтерна, и советское правительство смотрели на эти вопросы несколько по-иному. По иному рассматривал их и получивший европейское коммунистическое воспитание Отто Браун. Но, в условиях отсутствия связи с Москвой, в руках у Мао были все козыри, он все больше и больше завоевывал в партии абсолютную власть, а сторонники «московского курса» теряли свои позиции.

Постепенно Брауна перестали посвящать в важные вопросы политической жизни и вообще начали потихоньку отстранять от дел. Тогда он посчитал свою задачу в Китае выполненной, тем более что он находился здесь уже более четырех лет — в то время это был очень большой срок для работы в одной стране. Начиная с 1936-го и по 1938 год Браун неоднократно просил передать в Москву его просьбу об отзыве в СССР, но все его обращения оставались без ответа, и он даже не знал, передавались ли они. А друзья из КПК советовали ему не настаивать на отзыве, предупредив, что в Советском Союзе его могут ждать большие неприятности. Впрочем, Отто и сам уже кое-что слышал о «врагах народа». Тем не менее, он решил, что ему все равно надо отчитаться в Москве за свою работу в Китае. Но вызова все не было, и Браун настроился остаться в Китае надолго, может быть, навсегда.

Он вступил в КПК, женился на китаянке-певице Ли Лилянь и начал всерьез изучать язык. Мао предложил ему быть военным советником в штабе тыла. Но работы там для Брауна не было, да и работники штаба явно показывали, что его сотрудничество нежелательно. Наконец, он понял, что его прикрепили к штабу тыла, лишь потому что надо было где-то числиться. Впрочем, похоже, что после перехода Брауна в КПК Мао стал относиться к нему благожелательнее — нет, военный советник не стал его сторонником, но он уже не был столь важной фигурой, чтобы обращать на него серьезное внимание.