Максимилиан Маркевич - Падение Флавиев

– Уж поверьте, наш Веспасиан никого не обидит! – бодро ответил префект Рима.

В это самое время в триклиний ворвался милес.

– Господин, преторианцы идут сюда, во главе их император, они вооружены и агрессивно настроены.

– Что??? – поразился Сабин. – Этого не может быть. Быстро беги и поднимай всех флавианцев! Скажи, что всеобщий сбор против вителливцев. Мы им сейчас такой бой дадим, что голова Вителлия долго будет гнить на острие моего копья. – Милес убежал, а Сабин, сразу отрезвев, обратился к семье: – Будьте рядом со мной, я попытаюсь укрыть вас в храме Юпитера Капитолийского. Только там, в святыне, вы будете в полной безопасности.

Сабин раздал мечи всем родным, они надели латы и вышли на улицу, где вовсю уже шел бой между сторонниками Флавиев и Вителлия. В эту ночь весь Рим, казалось, не спал. С инсул горожане умудрялись кидать в головы милес глиняные горшки и сосуды, причем неважно, в чью голову угодят. Рев и гул над городом стояли такие, что слышны были в окрестностях. Кроме криков, стонов и рычаний, также сыпались оскорбления и проклятья как в одну сторону, так и в другую. Сабина и его приспешников оттеснили к храму Юпитера, все так, как он и хотел. С оставшимися милесами он укрылся внутри священного места. Там, расслабившись, Сабин сел у колонны.

– Слава богам, добрались. Теперь мы в безопасности. Будем ждать, пока Антоний Прим не получит известие об этом, и тогда вторгнется в Рим, и покажет этим выскочкам, у кого здесь вся власть.

– Отец, – вмешался Сабин-младший, – Прим должен слышать, что здесь происходит. Он скоро придет?!

– Будем ждать.

– Нет! Я увожу детей. Мне не хочется сидеть здесь как загнанному зверю.

– И куда же ты пойдешь?

– Я найду выход и мать тоже заберу, если ты не пойдешь с нами.

– Глупец. Ты собрался бегать по Риму, полному вителливцев? Сколько ты планируешь прожить, час или больше? Я не дам рисковать моей супругой и внуками.

– А это уже мне решать. Мама, ты со мной?

Та отрицательно помотала головой.

– Домициан? – спросил Сабин-младший.

Домициан замешкался. Он не знал, как поступить правильно. С кем выгоднее и безопаснее. Посмотрев на дядю, он выговорил:

– Я остаюсь.

– Это ошибка, сейчас самое время сбежать, храм еще не окружен.

– Он и не может быть окружен – он на холме, – ответил префект Рима.

– Ты понимаешь, о чем я, его скоро окружат со всех сторон… твой холм окружат. Впрочем, вам решать, и да помогут вам боги.

Сын Сабина вместе с двумя внуками скрылся из виду. Брат Веспасиана остался с Клементиной и Домицианом. Последние милесы с боями отбивались и, оказавшись внутри, закрыли ворота храма и забаррикадировали мебелью, после чего буквально повалились на пол.

– Здесь никто не посмеет даже оголить оружие, не то чтобы применить. Мы, римляне, богобоязненные люди и сейчас находимся под защитой самого Юпитера! – подытожил Сабин.

Но на площади перед храмом послышались возгласы:

– Давайте выкурим их оттуда. Поджигай! Несите еще дров и соломы. Выполнять, не мешкать, это приказ нашего императора. Мы боремся за правое дело, и Юпитер нас простит.

Полетели факелы на крышу и в окна храма. Все запаниковали. Домициан выронил свой меч, до этого ни разу его не применив, и от испуга разрыдался.

– Не может этого быть, – поразился Сабин. – Это кощунство и святотатство – сжигать главный храм империи. Я не верю. Варвары!

– Что я наделал, что я наделал?! – начал повторять Домициан, хватаясь за голову. – Какой же я глупец, надо было пойти с ними…

– Только без паники, малыш! – попытался успокоить его дядя.

– Да какой я тебе малыш, старый осел?! – завопил тот. – Видят боги, как же я тебя ненавижу. Ты нас привел к погибели, вместо того чтобы убить Вителлия, мы оказались в ловушке и сейчас сгорим заживо. Боги, я не хочу умирать, прошу вас… – начал опять рыдать и метаться из стороны в сторону Домициан.

Милесы также ринулись искать другие выходы. Лишь Сабин, успокоившись, обнял свою супругу, поглаживая ее волосы.

– Не волнуйся, любовь моя, все будет хорошо. Я тебя защищу.

– А я и не волнуюсь. – Поцеловала Аррецина его. – И не боюсь смерти, если рядом будешь ты.

– Я не знаю, я просто не знаю! Ведь я видел глаза Вителлия, он не блефовал, он действительно сдался. Что такого могло произойти, что он передумал и предпринял атаку? Ведь он же понимает: Веспасиан уже не оставит ему жизнь. Разве стоит все это жизни – самого ценного, что есть у нас?! Мы не ценим ее, а когда она висит на волоске, начинаем наслаждаться ею и просить лишние минуты.

– Я благодарю богов, что они послали мне такого супруга!

– Не надо, не прощайся, любимая. У нас еще есть шансы спастись.

Алтарь для жертвоприношений в это время запылал, также как и белоснежные шелковые перегородки. Не дожидаясь смерти от дыма или огня, Сабин открыл ворота храма и вышел навстречу преторианцам вместе с Клементиной. Его тут же окружили враги.

– Братья-римляне, прошу лишь одного: из уважения к моей должности, которую я исполнял на протяжении восьми лет, отпустите мою супругу… супругу префекта Рима.

Все молча смотрели и не реагировали.

– Где Вителлий? – спросил Сабин.

– “Цезарь Вителлий Авл Август” надо говорить! Собака ты! – появляется и нагло произносит император.

– Цезарь Вителлий Авл Август, прошу, отпусти ее.

– На колени, собака!

– Я сделаю все что угодно, только не трогай ее.

– Собаке слово не давали, так что на колени!

– Отпусти ее, и мы поговорим!

Сабина ударили сразу несколько преторианцев с разных сторон. Флавий упал, держась за грудь и бок. Клементина расплакалась и наклонилась к нему, как тотчас ее за волосы уволокли. Из толпы выскочил один из милес лет семнадцати.

– Стойте, прекратите! Я Гней Сервий-младший, сын сенатора! Не смейте прикасаться к префекту Рима! Если мы хотим быть центром цивилизации, то должны сами в первую очередь жить по законам! Если он виноват, то его надо судить, а если нет, то отпустить.

– Перережьте этим Флавийским простибулам горло, – приказал император, игнорируя речь милеса. – Отдать бы вас в лупанарий, да там тут же вас свои и освободят, к сожалению.

– Не-е-ет! – закричал Сабин и, поднявшись, хотел было воткнуть кинжал в императора, но преторианцы вовремя остановили его и, не дожидаясь приказа, начали со всех сторон колоть мечами.

Его бездыханное обезображенное тело упало наземь. Аррецина последний раз взглянула на мужа и закрыла глаза, взмолилась, перед тем как ее также закололи. Сын сенатора попытался с мечом в руках остановить казнь, но и его постигла та же участь.

Из охватившего весь храм огня, осветившего ночью, наверное, весь Рим, стали выбегать милесы, которые так и не нашли другого выхода, и сразу же попадали на растерзание преторианцев и толпы.