Максимилиан Маркевич - Падение Флавиев

Завязав сзади руки и накинув на шею веревку, в порванной тунике, полуголого, его поволокли на Гемониеву террасу 56 56 Scalae Gemoniae. , которая вела от Капитолия мимо Мамертинской темницы к Большому Форуму.

По всей Священной дороге пока императора вели, народ осыпал его оскорблениями и проклятьями. Плевались, бросали в него камни, грязь и навоз. Глумились над внешностью: обжора, “распутница” и поджигатель – это лишь малое, что ему говорили. За волосы ему оттянули голову назад, как всем преступникам, под подбородок подставили острие кинжала, чтобы он не мог опустить лицо и всем было его видно. Успокоились лишь на Гемониевой террасе – ступенях, на которых осуществлялись публичные казни и выставлялись напоказ тела казненных преступников. Оттуда Вителлий ко всем обратился:

– Как вы можете? Где же ваша совесть? Еще вчера вы меня боготворили и превозносили, не давали отречься от власти, а теперь жаждете моей крови? Ведь я же был вашим императором и делал все во благо вам!

Но плебс и милесы стали бить его чем попало, пока он не потерял сознание. Но и это их не остановило. Голову Вителлию отрубили, и каждый желал понести ее по городу, а тело крюками стащили в Тибр.

Нерва ворвался в кубикулу, где на софе возлежал Домициан, смакуя вино.

– Все, победа! – прокричал счастливый Марк.

– Что? Где? Как? – поразился Домициан.

– Вителлия только что растерзала толпа плебеев!

– Не может быть! Очередные слухи, я не верю.

– Да точно, мои шпионы никогда не врут. Они лично видели, а кое-кто даже поучаствовал в умерщвлении.

– О боги, хвала вам! – Домициан вскочил, обнял и поцеловал друга.

– Одевайся, ты должен встретить Антония Прима, а он обязан оказать тебе почести, как сыну императора.

– Да, да, точно, мне нужна туника и тога, белоснежные… нет, пурпурные.

– Хорошо, что я сенатор и у меня есть много пурпурных тог.

Домициан, облачившись, вместе с Нервой и охранниками отправились на Большой Форум, где и находился Антоний Прим, но не один, а с только что прибывшим Лицинием Муцианом.

– Так ты и есть Домициан? – поздоровался с ним Муциан.

– Да, он самый.

– Твой отец много рассказывал о тебе.

– В этом я сомневаюсь.

– Как бы там ни было, я уполномочен вести все дела от лица императора Веспасиана до его прибытия в Рим.

– Разве не я должен быть этим лицом?! Хотя кого я обманываю… Если честно, я совсем не удивлен. Что же, посмотрим… Я как-никак его сын.

– Слушайте все и не говорите, что не слышали! – закричал во все горло Лициний, обращаясь к гражданам. – Властью, данной мне божественнейшим императором Веспасианом, провозглашаю Домициана Флавия Цезарем, как сына императора Рима! – Плебеи завопили не то от радости, не от горя. – А преторианцы с удовольствием препроводят его на родовую виллу на Авентине.

Все, кто знал Муциана, понимали, что это был больше сарказм в сторону оставшихся преторианцев, которые не успели погибнуть или дезертировать. Они лишь грустно посмотрели на Лициния и приготовились исполнять приказ.

– А ничего, что этот титул должен официально мне дать сенат на внеочередном заседании? – поинтересовался Домициан у Муциана.

– Ой, я тебе прошу, кому какое дело здесь?! Зато как звучало мощно.

– М-да… понятно, – все, что смог выдавить из себя Флавий, и покинул форум.

А на следующий день, 21 декабря, Муциан бесцеремонно вторгся на внеочередное заседание сената, как на рынок за покупкой дешевого масла, и, развалившись на кафедре, чавкая яблоком, хамски за всех объявил:

– Значит, так, пожилые буквоеды-законодатели, Веспасиан – отныне император Римской империи! Вот же холера… До сих пор не могу поверить, старый крестьянин сделал это, победил, стал повелителем мира, будь я проклят молнией из зада! Вопросы?

Не зря же сенаторы просто рыдали от счастья и устраивали пиры, когда Веспасиан в октябре 70 года, спустя десять месяцев после смены власти, въехал в Рим и Муциан сложил с себя полномочия легата Августа 57 57 Легат Августа – чрезвычайный и полномочный представитель императора, который назывался legati Augusti (или quinquefascales ) ad corrigendum statum civitatium liberarum . ».

***

– …это и был конец гражданской войны, – завершил рассказ Марий.

Все присутствующие несколько минут аплодировали.

– Очень трудно вспоминать, – первый заговорил Сабин-младший.

– Позволь спросить, – поинтересовался страж храма у него, – как ты спасся с детьми?

– На тот момент два выхода были свободны, мы без труда вышли и присоединились к бунтующим с другой стороны.

– Ты не видел, как убивали твоего отца и мать?

– Нет, конечно, не видел, иначе попытался бы спасти.

– Так же, как ты пытался спасти своего старшего сына, когда его казнили в прошлом году?

– Ты забываешься, старик, мы тебе не друзья и даже не ровня!

– Я прошу простить пожилого и слабо соображающего человека. – Поклонился Марий. – Мой разум не поспевает за языком.

– Следи за ними, иначе обоих лишишься. Мой сын, к сожалению, был уличен в коррупции, и наш божественнейший император принял правильное решение. Я бы так же поступил, будь я императором. Перед законом ведь все равны.

– Утешай себя и дальше так, проклиная имя императора каждый вечер, попивая вино!

– Да как ты смеешь? – Вскочил Сабин-младший. – Принесите мне гладиус, быстро! – обратился он к преторианцам.

– Сядь, Сабин! – приказал Домициан. – Быстро, мы сказали!

Тот подчинился, но не успокоился.

– Позволь спросить, повелитель, а ты наказал тех двоих из городской когорты, который содрали с тебя одеяние жреца Исиды? – продолжил страж храма.

– Да, мы их отыскали потом в казарме. Мы их лично оскопили и оставили умирать, привязанных к столбу.

– Я это знал.

– Откуда?

– Мне все предсказали.

– Все тот же оракул?

– Да. Я все про тебя знаю.

– И что же именно?

Обстановка за столом настолько накалилась, что если бы пролетел комар, то все бы его услышали.

– Я же знаю, для чего ты меня позвал, повелитель.

– В самом деле?

– О да. Ты же не простил тех слов, которые я говорил наедине, пока ты укрывался у меня.

– Ты о том, что лучше бы выжил наш дядя-префект? Ты и сейчас так думаешь?

– Да. По крайней мере, сейчас был бы жив старший сын Сабина-младшего, да и император Тит тоже.

– Наш божественнейший брат Тит умер из-за того, что узнал о гибели своего законного сына и возлюбленной в Иерусалиме, опечалился и далее не захотел жить, – абсолютно спокойно проговорил Домициан. – К тому же сказалась его травма головы, которую он получил еще в Египте. Это все, безусловно, ускорило кончину.

Все за столом не сводили взгляд с императора, который, казалось, рассуждал о погоде.

– Видать, ты сам это себе внушил и поверил!