Григорий Герасимов - Мировоззренческие основы истории России (середина XIX – начало XX вв.). 2-е изд., сокр.

Русское правительство не сформулировало внятной, ясной и понятной политики в отношении мусульман, тем более оно не дало идеи, подобной уваровской триаде, которая бы объясняла, почему мусульмане должны любить свою родину – Россию. Такая идея должна была бы иметь над-, либо внерелигиозное содержание, а это было немыслимо в православном государстве.

В истории России было два вида политики в отношении ислама. Политика русификации и ограничения не принесла положительных результатов; пришедшая ей на смену политика покровительства на условиях лояльности и преданности царскому престолу дала возможность встроить мусульман в российское общество на условиях, приемлемых для православия и царского правительства. Вместе с тем, дать мусульманам идею, объединяющую их с православными в едином государстве, а также сформулировать внятную политику по отношению к мусульманам царское правительство не смогло.

Общая характеристика сектантства. Мощной идейной силой, подрывающей православное мировоззрение в русском народе в середине XIX века, были секты и ереси. Они не были чем-то принципиально новым для РПЦ, поскольку с самого начала своего существования христианским общинам пришлось противостоять разного рода учениям и идеологическим объединениям.

Распространение сектантства – признак идейного кризиса церкви. Однако церковные иерархи считали сектантство не признаком внутреннего кризиса, а результатом исключительно внешнего влияния. Успех сектантов порой были склонны объяснять недостатком знания о них по причине их тайной организации. Правительство, имея скудную информацию и неясные представления о социальном учении сектантов, было склонно подозревать их во враждебности к государству и боялось революционных движений, и эта боязнь обусловила репрессивный характер правительственной политики до 1905 года. От недостаточного знания об учениях сект страдало также и дело церковной миссии, поскольку не хватало подготовленных миссионеров. В 60-х гг. XIX века общество резко критиковало церковную миссию среди сектантов, сочувствуя их социальным учениям, вплоть до отрицания права Церкви на миссионерство; это усиливало недоверие правительства к сектантству.

Государственная перепись 1897 года учла только 2 миллиона сектантов на 120 миллионов населения России; известный знаток этого вопроса А. С. Пругавин полагал, что вместе со старообрядцами сектанты в России составляют не менее 20 миллионов человек, а большевик В. Д. Бонч-Бруевич говорил даже о 26 миллионах 45 45 Бонч-Бруевич В. Д. Избранные сочинения: в 3 т. М., 1959. Т. I. С. 175. .

Наиболее распространенными сектами в народе были хлыстовщина, скопчество и духоборство. Из духоборства возникло молоканство, которое быстро распалось на менее распространенные секты субботников, донской толк, общих и прыгунов. Под влиянием духоборцев в середине XVIII века возникло десное братство, или сионская секта.

За исключением духоборцев, у которых во 2-й половине XIX века был очень силен протестантский элемент, секты были самостоятельными формами выражения богоискательства русского народа. Народ искал того Бога, которого он не находил в официальной Церкви.

Так называемые евангелические секты штундистов (штунда) и штундобаптистов возникли под влиянием меннонитов и баптистов, которые распространились в России с конца XIX века и особенно после 1905 года. Протестантские секты воздействовали также на пашковцев (приверженцев В. А. Пашкова), тогда как либеральное протестантское богословие повлияло на Льва Толстого.

У доморощенных сект, таких как хлыстовство с его особым учением и скопчество, особенно сильны экстатические элементы; у духоборцев, молокан и их ответвлений главным является спиритуалистический элемент.

Русский характер с его постоянными религиозными исканиями, максимализмом и эсхатологическими устремлениями был важнейшим движущим элементом в истории русского сектантства.

К 1905 году секты и различные старообрядческие «согласия», по данным полиции, объединяли до 20 млн человек. Статистически же большинство сектантов считались православными. Борясь с сектами, государство требовало от граждан православного исповедания прохождения обязательной исповеди и причастия не реже одного раза в год. Нехождение православных на исповедь и к причастию рассматривалось как факт нелояльности императору и как доказательство принадлежности к старообрядчеству или секте. Государственные служащие должны были ежегодно представлять начальству справку, что они были у исповеди и причастия. Впрочем, некоторые священники давали такую справку за три рубля и без совершения таинств. Одни причащались без веры, «для галочки», другие откупались от причастия.

Церковная миссия в условиях свободы вероисповедания оказалась неспособна противостоять активности сектантского сообщества, подпитываемого западными деньгами, организациями, идеями и технологиями распространения этих идей.

Борьба с социалистическим учением. Идейное наступление рационализма наглядно проявилось в росте влияния социалистического учения.

Непоправимо поздно, только после потрясений первой русской революции наиболее дальновидные церковные иерархи и православные ученые осознали реальную опасность для христианского мировоззрения, таившуюся в социалистическом учении, выросшем и активно развившемся в рамках рационалистической мировоззренческой парадигмы. Православная церковь оказалась идеологически неподготовленной к стремительно распространявшемуся, особенно в 1905—1907 гг., социалистическому учению.

Известно, что социал-демократы не скрывали своих атеистических взглядов. Православные богословы начала ХХ века пытались доказать, что материалистическое учение не может и не должно претендовать на всеобъемлющее объяснение мира, что человечество не в состоянии жить без религиозных идеалов. Однако для рационально мыслящих людей опора Церкви на веру в Бога не являлась серьезным аргументом, который стоило бы учитывать. Церковь критиковала социализм, справедливо называя его новой верой, новой религией, подменившей религию истинную, но практически доказать пагубность социализма в тот период не смогла. К тому же полемика велась исходя из различных мировоззренческих парадигм: православные говорили исходя из религиозного мировоззрения, социалисты – из рационалистического; естественно, что они не понимали аргументов друг друга, более того, аргументация, выработанная в одной мировоззренческой парадигме, в другой таковой не являлась.

По словам московского протоиерея И. И. Восторгова, одного из идеологов борьбы с социализмом, социал-демократическая пропаганда усилилась в России среди рабочего класса с конца XIX столетия. И если до революции 1905 года социалистическая литература, как нелегальная, была мало распространена в народе, то в 1905—1906 гг. она «была выброшена» в массы в огромном количестве. По мнению Восторгова, «пастыри, были застигнуты врасплох страшным натиском социализма» 46 46 О занятиях IV-го Всероссийского миссионерского съезда в Киеве // Прибавления к «Церковным Ведомостям». 1908. №37. С. 1788. .