Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 2

Точно так же объясняется это и Магометом. Только одно обстоятельство, не столько противоречит нашим преданиям о грехопадении, сколько пополняет их.

Дело состоит в том, что по преданиям мусульман тело Адамы и Евы было покрыто чем-то вроде чешуи, остатки которой мы видим теперь на оконечностях наших пальцев, в виде ногтей. Кроме того, в конструкции их тела существовала исключительная особенность, не допускавшая действия нынешних законов пищеварения, которое заменялось испариною, имевшею необыкновенно приятный запах. Обстоятельство это, как средство, способствовавшее чистоте и опрятности райского жилища, которое в иных условиях и не могло быть, получило в понятиях мусульман достоверность факта.

После показания об этих исключительных условиях существования в раю первых людей, мусульманское предание ничего не изменяет во всем остальном, что только рассказывается и нашими преданиями, до самого грехопадения, о жизни Адама и Евы. Жизнь эта, по мнению мусульман, текла в таком же приятном однообразии, как думаем о том и мы.

Но в момент преступления мусульманское предание представляет положение их более разнообразным, нежели наше. Шамиль рассказывает об этом следующее: Лишь только первые люди вкусили от запрещенного плода, все побуждения земной природы человека тотчас же появились у них в одно время с обращением наружного вида тела из прежнего в тот самый, в котором мы видим его теперь: вся чешуя вдруг отпала, оставив, как признак своего существования, по одной чешуйки на оконечностях пальцев. В то же самое время и процесс пищеварения получил теперешние условия.

Почувствовать о, что прежде никогда с ними не бывало, Адам и Ева в ужасе и беспамятстве начали делать руками разные жесты, и те места, до которых они при этом дотрагивались к вещему их ужасу покрывались вдруг волосами.

Как живое напоминание о действии, повергнувшему род человеческий в неисчислимые и нескончаемые бедствия, волосы получили в мнении мусульман значение прямого и непосредственного результата преступления наших прародителей. И вот, для очищения тела своего от этой проказы и чтоб удалить от своих глаз, столь видимый знак грехопадения, Магомет начал первый истреблять волосы на своем теле и предложил тоже своим последователям, не обязывая их, как сказано выше, непременным исполнением этого обряда. В заключение своей легенды, Шамиль рассказал вкратце о последних минутах пребывания первых человеков в земном раю.

Вскоре после нарушения заповеди, в жилище преступников явился ангел Джабраил (Гавриил), не редко навещавший их и прежде. Смущение, разлитое на их лицах и в самих позах, побудило ангела Джабраила спросить о причине столь ненормального состояния. Преступники, смущение которых постепенно усиливалось, решились в первый раз в своей жизни солгать и отозвались незнанием. Но ангел Джабраил, чувствуя отсутствие приятного запаха человеческой испарины, от чего изменилась и сама атмосфера райского жилища, сказал, указывая на них: «а это что?»

Первые человеки окончательно переконфузились, и в этом состоянии солгали в другой раз уже бессознательно: «это, так», отвечали они, сгорая от стыда.

Тогда ангелу Джабраилу сделалось понятным все: он взглянул на финиковое дерево, плоды которого запретил Бог кушать, и открыв не нем недостаток, немедленно изгнал преступников из рая.

8-го февраля. Завтра должен возвратиться из Москвы Шамиль. Это будет неделею позже того, как он рассчитывал и как объявил о том при отъезде своим женам. По этой причине, в продолжение последней недели, ко мне беспрестанно являлись посланные из «серала», с вопросами, что такое случалось с Шамилем: не отправлен ли он в Мекку, или не повезли ль его в Сибирь? Наконец, сегодня, Зейдат пожелала узнать: действительно ли с него сняли голову, а его свиту взяли в солдаты, как это говорит ей ночью один старик очень почтенной наружности.

Все это доказывает крайнюю мнительность горцев, а вместе с тем удостоверяет справедливость показания Шамиля о стремлении их к правдивости, малейшее уклонение от которой способно вызвать в них самые нелепые догадки, а, следовательно, и таковые же действия.

Успокоительные ответы, игрушки для детей и, неизбежные в близком соседстве, услуги, которые случалось мне оказывать обитательницам серала, и особливо несколько советовать, потребованных им от меня на счет этикета, соблюдаемого нашими дамами при приеме гостей и наконец, советы относительно некоторых тайн дамского туалета, – весьма много сблизили меня с затворницами, так, что сегодня мне прислано сказать, – что я для них «ровно-ровно брат родной».

Вслед затем, явилась посланная от Шуанет, с ее собственным лисьим салопом и с покорнейшею просьбою – приказать продать его, а на вырученные деньги купить брильянтовый браслет, но только с соблюдением величайшей тайны, потому, что и Зейдат точно также распорядилась с завезенными ею с Кавказа деньгами, отдав их с тою же целью и также секретно мюриду Хаджио, при отправлении его в Москву.

Исполнив это поручение, посланная (жена переводчика Мустафы Ях-ина) объявила, что жены Шамиля и его дочери денно и ночно плачут. На вопрос – о чем они плачут, – я получил объяснение, что причина тому – неимение брильянтов и дорогих нарядов, которых прежде у них было очень много, но все они, в последнее время бытности их в горах, ограблены. Но это ничего бы не значило, если б не видели они бриллиантов на Калужских дамах: до посещения их все женщины были покойны и совсем не думали о своих драгоценностях, с тех пор, как в нашем доме было много брильянтов, они каждый день убиваются: «все плачут, все плачут».

И действительно: в последний раз, когда в один и тот же момент в приемной Шамиля собралось до тридцати дам, – некоторые из них имели на себе так много брильянтов, что нельзя было не отнести этого обстоятельства к желанию возбудить некоторую зависть в женах и дочерях бывшего предводителя горцев.

Эти и многие другие подробности раскрыли предо мною весь домашний быт Шамиля, и я прихожу к тому заключению, что нет в нем ни малейшего порядка, особливо по хозяйственной части; женщины и не думают приниматься за нее: она находится в ведении мюрида Хаджио, который о домашнем хозяйстве имеет самый сбивчивые понятия, и из всех обязанностей этого дела знает только одну: по выслушании какого-либо хозяйственного вопроса, спросить: «нэча монет», сколько рублей? С отъездом его, хозяйственная часть перейдет в руки Магомета-Шеффи, который знает в нем толк несравненно менее Хаджио: а Зейдат, к которой я неоднократно адресовал просьбы относительно принятия в ее ведение (как старшей) дома и хозяйства ее мужа, – положительно отвечала, что она и в горах не занималась хозяйством, а здесь тем менее может и желает им заняться, и что в бытность их в Дарго в ее ведении находились только фрукты и виноград, которых, к особенному ее сожалению, здесь нельзя кушать так много, как это делали они у себя «дома».