Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 2

Поручая себя вашей доброй памяти и желая вам всего лучшего в жизни, остаюсь любящая вас сестра, нуждающаяся в помощи Божией, Шуаннет жена Шамиля. Нуждающийся в помощи Божией чужестранец Шамиль.

Письмо Магомета-Шеффи и жены его Аминат. Любезным родителям: Хаджи-Асамму и Хадидже, братям: Исмаилу и Алию, сестрам и всем прочим родственникам.

Мир и благословение Божие! Во-первых, желаем быть вам под покровительством Всевышнего, во-вторых, уведомляем вас, что мы живы и здоровы, живем спокойно и счастливо, во всяком довольствие, без тоски и печали, опечаливает нас только то, что мы живем в разлуке с вами, но таково предопределение Всевышнего, Он делает со своими рабами, что Ему угодно. Не беспокойтесь об нас; нам здесь так хорошо, что лучшего, и желать нельзя. Государь Император все более и более увеличивает к нам свое Монаршее благовония: вместо 10-ти т., которые получали прежде, теперь получаем мы 15 т., да наградить его Бог за это, Он поступает с нами, как отец с малыми своими детьми. Извещая вас об этом, надеемся на ваше великодушие, что и вы не оставите нас в неизвестности о своем положении. Прошу тебя, любезный брат Исмаил, поцеловать за меня любезных детей твоих: Аминат и Исхака, нам очень бы хотелось посмотреть на них. Писано в Калуге 1278 года 22-го числа месяца Шуаля. Бедные, нуждающиеся в помощи Божией, Магомет-Шеффи и Аминат.

Письмо Абдуррахмана к Джемаль-Эддину. Любезный родитель Джемаль-Эддин, мир вам и благословение Божие, да сохранит вас Бог от всяких неприятностей. Получим ваше благородное письмо, мы оказали ему должное уважение. Положили его на голову и глаза, приняли его как дорогого гостя словами: просим покорно, добро пожаловать письмо хорошего писателя!

Благодарю вас за то, что вы не забыли упомянуть в своем письме и обо мне, – это доставило мне такое удовольствие, как будто я виделся с вами и лично беседовал. С каким бы удовольствием я теперь посмотрел на вас и поцеловал не только вашу благородную руку, но вашу благородную стопу! Об этом я прошу и молюсь Всевышнему, надеюсь, что и вы присоедините к моим мольбам ваши светые молитвы! Что касается до нас, то мы, слава Богу, по милости великодушного нашего Монарха, живем в совершенном довольстве и спокойствии, без тоски и печали, неприятно только то, что мы живем в разлуке с вами. Я посылаю вам это письмо для того, чтобы засвидетельствовать почтение всем нашим домашним, в особенности вам и любезному брату своему Сейду-Ахмеду-Бедави. Любезная дочь твоя Зайдат также кланяется всем нашим родственникам, в особенности тебе. Не забывайте нас в ваших святых молитвах. Писано в Калуге 1278 года 22-го числа месяца Шуаля. Бедный, нуждающийся в помощи Божией, Абдуррахман.

Письмо Хасама Хаджио Бен-Нурич, взятого в плен в Кахн. Любезному брату Мухаммеду и всем прочим родственникам, мир и благословление Божие! По приезде Шамиля в Богоспасаемый град Калугу я отправился к нему для свидания с ним и его детьми и узнал от него, что вы живы и здоровы, воздал Всевышнему хвалу и благодарение. Что касается меня, то прошу вас на счет меня не беспокоится: я жив и здоров и совершенно счастлив, по милости Государя Императора произведен в чин поручика, командую полком, состоящим из ста пятидесяти чел., живу недалеко от Имама и по временам навещаю его. Писано в Калуге 1278 года 23-го числа Шуаля. Нуждающийся в помощи Божией Хасан Хаджио Бен-Нурич. Ашильты.

Письмо Вали-Кизы к родственникам в Гарчиги и Арсахан. Мир вам, благословение Божие! Вот я по воле Всемогущего нахожусь в отдалении от вас, что делать, таково предопределение Божие. Знаю, вы желаете, чтобы я жила с вами, благодарю вас за это желание – мне и здесь при семействе Шамиля хорошо по милости милосердного нашего Монарха. Не беспокойтесь обо мне, я совершенно счастлива, нет у меня никакой тоски и печали, кроме только той, что живу в разлуке с вами. Посылаю вам на память янтарные четки, а жене вашего сына – тафту, прошу вас принять от меня эти посылки, как знак моей вам любви и душевного расположения. Писано в Калуге 1278 года 23-го числа Шуаля. Бедная, нуждающаяся в помощи Божией, Вали-Кизы.

1-го мая. Вчера приехал в Калугу Магомет-Амин, и остановился в доме Шамиля. Свидание бывшего Имама с его бывшим мюридом было интересно и заключало в себе много смысла. Нет сомнения, что они имели многое для передачи друг другу. Магомет-Амин рассказывал о нравах, обычаях и об особенностях наречия Абадзехов, а также и Турков, с которыми он имел частые сношения и даже был в Константинополе, где, по случаю происходивших в то время переговоров о мире с Россиею, его чуть было не арестовали, невзирая на то, что он считается ген.-л. Турецкой службы. Рассказы его о Турции, по-видимому, усилили и утвердили в Шамиле то невыгодное мнение о ней и нелюбовь к Султану, которые он питал до сих пор; а Магомет-Амин, имеющий с своей стороны причины быть недовольным Турецким правительством, – постарался украсить свои рассказы меткими сарказмами и ловкими оборотами речи, на что, как кажется, он большой мастер.

Стр. 1431 …Репутация набожного человека и ревностного мюрида, которою Магомет-Амин пользовался в прежнее время, осталась бы за ним и теперь, если бы множество намазов, совершенных им за короткое пребывание в Калуге, не показывали желание порисоваться, в глазах Шамиля, Таравехами, и пощеголять перед бывшими своими товарищами мюридами особыми молитвенными приемами, вероятно заимствованными им от Мекских ханжей, или от его недругов – Турков, которые, не смотря на то, в мнении его и в мнении всех горцев, считаются настоящими законодателями мод» и Магомет-Амин, усваивая себе фасон в костюме и способ ношения оружия от Турков, – передавал постепенно изменения в том и другом своим родичам в Дагестане. Точно также подражает он Туркам и в обращении, и теперь видимо старался изумит простодушных горцев своим наружным лоском и занятием светских приличий. Но все это, подобно наказам с Таравехами, выходило у него уж слишком неискренно и только послужило для защитников Гуниба поводом втихомолку подсмеиваться над ним и прозвать его «Кизилбашем», слов, которое в полном переводе означает лгун, хвастун. Вообще, впечатление, произведенное Магомет-Амином на горцев, нельзя назвать вполне для него приятным. А что касается Шамиля, то мнения своего о «теперешнем» Магомет-Амине он не высказал еще ни словом, ни жестом.

5-го мая. Сегодня, Гази-Магомет с прочими горцами выехал в Темир-Хан-Шуру. Отъезд его был назначен на другой день отъезда Магомет-Амина, т.е. 3-го числа; но вследствие оказавшихся разного рода неисправностей относительно дорожных сборов, Шамиль отложил поездку до 4-го числа. Утром же этого дня, он прислал просить меня к себе для сообщения одного очень экстренного обстоятельства. Отправившись тотчас же на свидание, я был встречен вопросом: есть ли у нас такие нехорошие дни, в которые нельзя делать ничего важного? Я ответил утвердительно и назвал понедельник.