Муслим Мурдалов - Шамиль – имам Чечни и Дагестана. Часть 1

Все это происходило тотчас после прогулки Бакланова и, продолжаясь в течение последующих двух дней, было решено и подписано 26-го марта.

И так, ко времени приезда Шамиля в гости к своему излюбленному наибу, сему последнему и его повелителю готовился самый неприятный сюрприз.

Посмотрим, как он удался.

Утром, 26-го марта, барон Меллер послал секретнейшее предписание урус-мартанскому воинскому начальнику подполковнику Ляшенко – прибыть к вечеру в кр. Воздвиженскую с двумя ротами четвертого батальона воронцовцев, с одним орудием и сотнею казаков; в тоже самое время барон выступил туда же, в кр. Воздвиженскую, с двумя рогами пятого батальона князя Воронцова полка, двумя линейными №10-го батальона и одним орудием.

К вечеру все эти части войск уже были в крепости, разместились в казармах, как бы на часок, среди своих товарищей и обильно угощались, чем Бог послал – в ожидании дальнейших приказаний. Зачем пришли, куда пойдут, когда пойдут – все это было пока тайною. Ее знали лишь те немногие лица, среди которых вертелось задуманное предприятие.

Когда войска проходили путь от Урус-Мартана и Грозной в Воздвиженскую – это не скрылось от глаз соседних к дороге атагинских и чахкеринских аулов, нам мирных, но вполне неблагонадежных и время от времени служивших Шамилю, чтобы обезопасить себя от его набегов и вообще от всякого неудовольствия. Выходя и выезжая из своих сакль на дорогу, они ломали голову: зачем и для чего это русские идут в Воздвиженскую?

Не успел барон прибыть в Воздвиженскую, как сию же минуту явились к нему старшины аулов чахкеринских и атагинских, будто бы с поклоном и приветствием, а в сущности для того, чтобы проведать и сообщить Шамилю, а то и Талгику, о намерении гяуров.

Барон догадался, в чем дело. Он ласково принял депутацию, потолковал с нею и, между прочим, будто нечаянно, ввернул в разговоре словцо о том, что, за отсутствием князя, он прибыл проведать Воздвиженскую, останется здесь несколько часов и отсюда выедет в Урус-Мартан, – для чего и вызвал из этого укрепления конвойную колонну.

Старшины вполне удовлетворились этим, будто ненароком брошенным им объяснением, и, благоговейно прикоснувшись к полам сюртука барона Меллера, совершенно успокоенные отправились по домам.

Наступила ночь – темная, безлунная, хотя и безоблачная.

Тихо, без суеты, было отдано и приведено в исполнение приказание о том, чтобы четыре роты, прибывшие из Грозной, заняли бы все караулы, а первый, второй, третий батальоны и две роты четвертого батальона воронцовцев, с четырьмя легкими и двумя горными орудиями легкой №5-го батареи 20-й артиллерийской бригады, и с тремя сотнями донского №19-го полка, к 9-ти часам вечера, выстроились бы на правом берегу Аргуна, на втором уступе. Командир 5-й батареи, подполковник Янов, который был посвящен в секрет Меллера, приказал обмотать все колеса орудий толстым слоем пакли. Вещь знакомая, и это дело было устроено в полчаса щегольски: пакли и шнурков не пожалели. Подполковник Янов не забыл также взять с собою и запасных лошадей для перевозки двух неприятельских орудий, которые мы заранее считали у себя в кармане.

В назначенный час войска стояли на месте; приехал Меллер – и двинулись. Солдатам не нужно было объяснять требования о тишине и безмолвии; им уже не впервой видеть ночные движения с орудийными колесами, обмотанными паклею. Если это так – значит, что-нибудь предпринимается такое, что ни говорить, ни болтать, ни шуметь, ни курить нельзя. И они двигались, как тени, как автоматы.

Впереди колонны шли несколько повозок с сеном и соломою, под начальством прапорщика Лауданского, прикрытия командою воронцовцев и полусотнею казаков под начальством прапорщика Ипполитова.

Взяли путь по направлению к р. Бассу и к аулу Талгика, до которого было добрых тридцать верст.

Впереди всех были Пензулаев и Шамурзов с проводниками. Шли быстро.

Подошли, наконец, к р. Бассу.

Тут барон Меллер приказал выстлать каменистые берега и частью сухое русло Басса сеном и соломою. Это было устроено скоро, ловко, и колонна прошла каменистое пространство как по мягкому ковру: ничто не стукнуло, не звякнуло. По сообщению проводников, вокруг Басса были неприятельские пикеты, но ни малейший шум не возбудил их внимания, и колонна перешла реку вполне ими незамеченная, как один человек.

Нужно удивляться этому искусству и бывалости, опытности начальников и солдат!

От Басса до аула Талгика оставалось еще верст двенадцать. Перейдя реку, отряд взял направо, к горам. На протяжении слишком восьми верст дорога пролегала преимущественно по полям, богато засеянным кукурузою и пшеницею, и по разоренным аулам, где нас никто теперь не тревожил.

Наконец, показался лес. Проводники объявили, что до жилья Талгика остается не более трех верст, и что лес постоянно охраняется сторожевыми пикетами, выставляемыми от аулов, в нем и вокруг него расположенных. Тогда барон Меллер приостановил отряд и построил его в боевой порядок: у входа в лес, на поляне, он оставил подполковника Ляшенку с третьим батальоном и двумя ротами четвертого батальона, с тремя сотнями донских казаков, при четырех легких орудиях, приказав ему охранять наш тыл и не допускать неприятеля с этой стороны; из первого и второго батальонов он устроил каре, с двумя ротами в каждом фасе его, построенными в ротные колонны; в заднем фасе находились два горных орудия. Фасами он поручил командовать: передним, состоявшим из первой карабинерной и первой егерской роты – майору Оклобжио; правым, из второй и третьей егерских рот – майору Рознатовскому; левым, из пятой и шестой егерских рот – майору Охлебинину; задним, из второй и четвертой карабинерных рот – капитану Руденке.

Сделав все эти распоряжения, барон Меллер тут только объявил войскам цель набега и расстояние, отделяющее их от Талгика. Среди неописанного удовольствия колонн, громкое «ура» готово было сорваться с губ каждого из солдат, но они помнили и в особенности теперь понимали значение отданного им прежде приказания – и молчали. Барон Меллер долго не распространялся; он велел не увлекаться поживою, не разбегаться по аулу, иметь в виду только одни неприятельские орудия, оружие, склады и главное – щадить женщин и детей.

После всего этого, барон Меллер желал дать здесь отдых войскам, и, при возможности, если бы не был открыт, и дождаться рассвета. Но судьба решила иначе: не затихли в воздухе еще последние слова его, как где-то невдали раздался вестовой неприятельский выстрел. По этому сигналу, выстрелы повторились в разных направлениях, и лес огласился призывными криками. Тайна вскрыта, тревога разнесена, и медлить было нечего. Барон Меллер крикнул: «вперед!» Проводники вступили в лес; за ними кинулся передний фас каре, и, без всякого приказания, пустился беглым шагом. Выстрелы сближались, но на них никто не отвечал и не обращал внимания: были ли у нас раненые, падал ли кто, отставал – остальным не было дела; передний фас все бежал, а за ним бежали и другие. Лес был не густой, удобопроходимый; но на каждых пяти шагах он был загроможден большими срубленными деревьями, из которых повсюду устроены были разного рода баррикады. Эти препятствия, однако, но останавливали солдат: они натыкались на эти деревья, падали, поднимались, перескакивали, перелазили через них, и потом все бежали, бежали без устали.