Леонид Млечин - Путин, Буш и война в Ираке

Главное, что потрясало его помощников, — это та скорость, с которой он поглощал пищу. Пока они брались за вилки и разворачивали салфетки, Ширак уже приканчивал свою порцию и поднимался на ноги со словами:

— Вперед, нам пора ехать.

Французам нравится наблюдать, как их президент наслаждается простыми радостями жизни. И внешнеполитическую линию Ширака они тоже поддерживают. Французам жаль расставаться с приятным сознанием того, что они жители великой империи. Многие полагают, что социалисты, которые четырнадцать лет управляли Францией, низвели ее до положения третьестепенной державы. Им приятно видеть, что новый президент действует жестко и уверенно и способен спорить с Соединенными Штатами.

Французы любят, когда их вожди принимают решения, которые выводят из себя весь мир. Лучше иметь своенравного, но сильного лидера, чем серенькую бездарность.

Жак Ширак, которому в свое время так нравился Саддам Хусейн, тоже выразил удовлетворение тем, что иракский правитель свергнут, и призвал Соединенные Штаты восстановить отношения. Он сам позвонил американскому президенту. Но Буш разговаривал с ним холодно. Соединенные Штаты считают Францию главным противником войны в Ираке и намерены наказать французов.

Иными словами, противясь военной операции в Ираке, канцлер Шредер спасал свое правительство, президент Ширак утверждал величие Франции. И они оба довольно ловко переключили внимание немцев и французов на мировые дела. Французская и немецкая социальная модель уступает англосаксонскому капитализму. Америка и Британия в экономике достигли большего. Континентальной Европе предстоит их догонять, в такой ситуации лучше всего отвлечь избирателей от внутренних проблем.

Шредер и Ширак с удовольствием втянули в свое антиамериканское предприятие Путина еще и потому, что не желают сближения России и Соединенных Штатов.

Шестнадцать тысяч иракских солдат сдались в плен американцам в районе сирийской границы — это была последняя боеспособная иракская дивизия. Акт о капитуляции подписал генерал-лейтенант Мохаммад Джарави. Он поблагодарил американцев за освобождение страны от диктатора и получил от американского полковника, принявшего капитуляцию, несколько сигар.

Неподалеку от Эн-Насирии американские военные установили огромную белую палатку, в которой собрались восемьдесят иракцев, представлявших различные этнические и конфессиональные группы.

Представители американского командования наперебой убеждали иракцев:

— У Соединенных Штатов нет ни малейшего желания управлять Ираком. Нам бы хотелось, чтобы вы создали собственную демократическую систему, основанную на иракских традициях и ценностях.

Иракцы воспринимали слова американцев с очевидным скепсисом. Они предпочитали слушать, а не говорить. Они еще не понимали, что внезапно происшедшие перемены сулят им и их единоверцам. На улицах города тысячи шиитов устроили демонстрацию под лозунгами: «Нет Саддаму! Нет Америке!»

В Вашингтоне представитель комитета начальников штабов вооруженных сил Соединенных Штатов генерал Стэнли Маккристал по существу подвел итог военных действий:

— Основная фаза широкомасштабной военной операции закончена. Командование приступает к постепенному выводу из Ирака ударных подразделений. Впрочем, войска коалиции все еще подвергаются опасности со стороны продолжающих сопротивление вооруженных ополченцев, бойцов республиканской гвардии и террористов…

За три с половиной недели войска коалиции потеряли убитыми сто пятьдесят два человека (сто двадцать один американец и тридцать один британец).

Генерал Фрэнкс позвонил министру обороны Рамсфелду:

— Господин министр, я намерен выйти в отставку летом. Жена поддерживает мое решение.

— У меня тоже есть право голоса, — отозвался Рамсфелд.

— Задачи войск меняются, — пояснил Фрэнкс. — Серьезные боевые действия закончились. Наступает другая фаза — восстановление Ирака. Она продлится несколько лет, но я не смогу так долго занимать этот пост. Было бы нечестно просидеть еще год в этом кресле и бросить дело на полдороге.

— Я еще поговорю с вами, — обещал Рамсфелд.

В начале мая Рамсфелд предложил Фрэнксу занять пост начальника штаба сухопутной армии. Генералу не понадобилось времени на размышления.

— Сэр, благодарю вас за лестное предложение. Но я должен отказаться. Я солдат, а не менеджер.

Рамсфелд сделал еще несколько попыток, но вынужден был сдаться:

— Хорошо, Том, если вы так хотите уйти в отставку, я согласен. Но вас будет не хватать.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Фрэнкс. — Я рекомендую назначить на мое место генерала Джона Абизэйда.

7 июля состоялась торжественная церемония смены руководителя Объединенного центрального командования вооруженных сил Соединенных Штатов. Это был последний день военной службы генерала Фрэнкса.

Прилетел министр обороны Рамсфелд.

— Это честь для меня, — начал он свою речь, — обратиться к мужчинам и женщинам, которые несут службу в Центральном командовании. От Африканского рога до гор Афганистана ваши солдаты служат делу свободы… Когда вспыхивает война, нужны люди, на которых можно положиться. Генерал Том Фрэнкс обладает всеми необходимыми качествами — силой, опытом, умом, энергией, честью, хорошим чувством юмора и верностью своим солдатам и своей стране. Том Фрэнкс настоящий солдат. Генерал Фрэнкс может уйти с военной службы, но сделанное им послужит вооруженным силам нашей страны еще многие десятилетия.

Министр обратился к генералу:

— Генерал Том Фрэнкс, я уважаю вас. Я считаю вас своим другом. Мы желаем вам и вашей любимой Кэти долгие годы счастья вместе.

Получив слово, генерал поблагодарил министра обороны и обратился к своей жене:

— Сегодня я, наконец, выполняю данное моей жене тридцать четыре года назад обещание уйти с военной службы. Кэти, спасибо за любовь и поддержку. У мужчины нет ценности дороже, чем семья. Ты — лучшая жена, и я счастливый человек.

Генерал сменил тему и пошутил:

— Сегодня это непростой для меня день. Когда проснулся утром, в моем распоряжении был «Боинг», несколько помощников, куча автомобилей, а сейчас я даже не знаю, на чем мне, черт побери, добраться домой!..

Он заговорил на серьзную тему:

— В сентябре 2001 года Соединенные Штаты, а на самом деле весь свободный мир увидели лицо дьявола. Мы поняли нашу уязвимость. Но наша страна изменилась. Мы начали глобальную войну против терроризма. Журналисты часто спрашивали меня, стоит ли эта борьба тех жертв, которые мы несем. Я отвечаю: да! Свобода стоит любых жертв. Будущие поколения — я уверен в этом — заплатят любую цену за сохранение свободы и демократии.