Л Дайнеко - Меч князя Вячки

Вячка уже не мог остановиться. Пути к примирению с тевтонами не было, да он и не искал его, не хотел искать. А тевтоны искали. Несколько раз приезжали к нему гонцы от Альберта и Генриха с предложением заключить почетный мир. Альберт обещал Вячке, если тот сложит оружие, вернуть Кукейносское княжество.

Кукейнос назывался уже Кокенгаузеном, тевтоны построили в нем каменную цитадель.

"Растет ли там мой дубок?" - не раз думал Вячка, когда ночь опускалась на походный лагерь, когда звезды, как строгие неотступные глаза, начинали смотреть с темного неба на темную землю. Князь чувствовал и понимал, что тевтоны с каждым годом все крепче врастают в Ли-вонию, становясь тем валуном, который не столкнуть, не свалить в одиночку. Мало одного плеча. И он поехал в Новгород.

Дорога заняла почти месяц. Князь плыл в ладье по неторопливым рекам и глубоким озерам. Под присмотром волоцкого тиуна полочане на волоках вытаскивали ладью из воды на берег, подложив под нее дубовые катки. Потом ставили ладью на большую повозку, в которую были впряжены тягловые лошади, и везли к следующей реке. Тяжело скрипели колеса. Мотая головами, медленно ступали лошади, и тучи слепней кружились над ними.

Чем дальше пробирались они на север, тем холоднее становились небо и вода, более пушистыми и высокими делались белые, позолоченные солнцем облака. Вместе с Вячкой плыли Холодок, Яков Полочанин, Климята Однорук, Мирон - да, тот самый Мирошка, но уже с красивой темной бородкой - и десять воев.

Где-то посреди дороги прибились они к каравану полоцких купцов, где было шесть стругов, нагруженных большими серо-желтыми комьями воска, из которого новгородские умельцы - золотых дел мастера - делают модели-отливки для своих будущих изделий, известных даже в Саксонии и на Готском берегу.

Мягко и неустанно катила река свои спокойные волны, делая петли в заливных лугах, в сосновых борах, поднимавшихся на песчаных бледно-золотых кручах. Приближаясь к такой петле, рулевой переднего струга прикладывал к губам сурму, и тревожные, светло-печальные звуки неслись вперед, чтобы предупредить того, кто мог выплыть из-за поворота, что навстречу ему идет большой караван. Вячка любил слушать голос бессонной сурмы. Было в нем что-то от протяжного крика мокрой осенней птицы, которая отбилась от стаи и кружится, мечется в холодном, леденеющем небе, теряет перья, и перья эти невесомо падают на землю, как первый несмелый снег.

Земля, вода, свет и ветер плыли навстречу, и не было им конца - земле, воде, свету, ветру. Вдоль реки на низких влажных берегах порой встречались курганы-воло-товки, поросшие кустарником и травой. В тех курганах, рассказывают люди, похоронены вой-богатыри, огромного роста вблоты, жившие на свете еще тогда, когда земля была из чистого серебра, а реки из хмельного меда.

Наконец приплыли в Новгород. На Городище, там, где Волхов вытекает из озера Ильмень, Вячка встретился с новгородским князем Ярославом Всеволодовичем, сыном Всеволода Великое Гнездо, братом князя владимирского Юрия Всеволодовича. "И тут, как и в Полоцке, князья сидят за городом",подумал с горечью Вячка.

Ярослав был на четыре солнцеворота моложе Вячки, высокий, худощавый, с цепким взглядом небольших серых глаз. Он княжил в Переяславле, Рязани, Галиче и всюду ссорился с боярами, отовсюду его изгоняли, но потом снова звали на престол, так как был он князем отважным, решительным, живота своего в сечи никогда не жалел. Новгородцы тоже то приглашали, то изгоняли Ярослава. Он свыкся с этим и весело сказал Вячке при встрече:

- Всего несколько седмиц сижу с дружиной в Городище. Аида ко мне, князь.

- Не могу,- отказался Вячка.- Хочу сесть в Юрьеве, который еще Ярослав Мудрый, сын Рогнеды Полоцкой, заложил на землях эстов. Эсты называют его Тарпату, а тевтоны - Дорпат. Из-за этого и в Новгород приплыл - просить у тебя, князь, и у веча новгородского помощи. Тевтоны укореняются на запад от Чудского озера, а мы делаем туда только набеги. Надо садиться там, пускать свои корни, а то тевтоны с датчанами завтра и на Новгород полезут. Эсты поднялись на островах и на материке, и я хочу пойти к ним на помощь, но у меня силы маловато.

- Без силы тевтонов с ног не свалишь,- внимательно взглянул на Вячку Ярослав.

- Вот и прошу у тебя, князь, силы и оружия.

- Оружие дам и дружинников своих дам, но немного - сам на Колывань иду,- ответил Ярослав.- А теперь пойдем, князь, в Спас-Нередицу, помолимся, чтобы даровал нам бог победу.

Церковь Спас-Нередица словно плыла в солнечных лучах, стоя на невысоком холме, отделенном от Городища рекой Спасовкой. Стены, столбы, арки, купол - все было покрыто фресками. Пророк Давид стоял в полный рост, сжимая в левой руке свитки пергаментов. Над головой его сиял золотистый нимб. Ангелы летали над Вячкой. Сорок мучеников глядели на него темными страдальческими глазами. Князь почувствовал невыразимое волнение. Взяв свечу, он опустился рядом с Ярославом на колени, с мольбой обратился к богу:

- Дай Полоцку и Новгороду победу.

А наутро он стоял на вече, кланяясь великому Новгороду, и сияла над ним и над вечниками Новгородская София, бронзовые ворота которой вои-новгородцы привезли из-за моря, когда внезапным страшным ударом в один день уничтожили столицу свеев Сигтуну. На воротах были выбиты фигуры мастеров-литейщиков с клещами и весами в руках и написано: "Риквин меня сделал".

С помощью Новгорода Вячка занял Юрьев. Город стоял на высоком песчаном пригорке посреди заболоченного луга над рекой Змайыги, что на языке эстов означает - Матерь Вод. Князь Ярослав сдержал слово - дал Вячке пятьдесят своих воев. Три сотни эстов привел юный Ме-елис, который всегда и всюду ходил с легким арбалетом и кожаным колчаном, набитым стрелами.

Из Сакалы и Унгании, из леттских земель в Юрьеве сошлись тысячи две шумного голодного люда, большей частью женщин и детей. Спали они прямо на земле, подослав охапку соломы, луговой травы или еловые лапки. Повсюду дымились костры, от их дыма у воев, день и ночь стоявших у заборолов, слезились глаза.

В первые месяцы Вячка с дружиной совершал походы в глубь эстонских земель, собирал зерно, заготавливал соленую и вяленую дичь - главную пищу войны, брал дань вайпой - грубым прочным полотном. И все время он чувствовал, что со всех сторон наступает на Юрьев огромная неодолимая сила. Тевтоны потихоньку подбирались к городу. Альберт сделал епископом Эстонии своего брата Германа, кафедру новой церкви открыл в Оденпе, на Медвежьей Горе. Чтобы развязать себе руки, тевтоны помирились с датчанами. Граф Генрих, Шверин-ский взял в плен датского короля Вальдемара, и датчане сразу присмирели, прислали на помощь епископу Альберту свое войско. Огненная западня вот-вот должна была замкнуться.