Алексей Виноградов - Первый полицейместер. Антон Де Виер – окружение и эпоха: «Верховный тайный Совет»

«Статьи за подписью царевича Алексея Петровича, 5-гo января 1708 года. 1. Фортецию Московскую надлежит, где не сомкнута, сомкнуть, буде не успеют совсем, хотя борствером и полисадами: поиске cие время oпacнейшее суть от всего года.

Царевич Алексей Петрович министрам, 16-го aвгуста 1708 года из Вязьмы. Господа министры! По вложенной в сем письме росписи, прикажите тех царедворцев всех собрать в Москве, также которые на воеводствах и у дел в посылках, велите собрать к Москве (кроме тех, которые у Государя-батюшка были на смотре и отставлены) в семь августе месяце безсрочно. Немедленно. Алексей. Из Вязьмы. Августа 16, 1708». (Н. Устрялов. Т. 6. Ч. 1)

Ч. Витворт. 1708, марта 10. «26 минувшего месяца праздновался день рождения царевича- наследника Алексея Петровича, который некоторое время исправлял должность московского губернатора, посещает боярскую думу и очень усердно занимается укреплениями. В этот день его высочество проводил бригаду новонабранных драгун до самой Вязьмы, города расположенного на полупути к Смоленску». (СИРИО. Т. 33)

Ч. Витворт. Москва, 24-го марта 1708 г. «В их отсутствие забота о столице и все здешние дела поручаются его высочеству царевичу-наследнику, московскому коменданту князю Гагарину, и Пушкину (заведующему церковными доходами и делами)». (СИРИО. Т. 50)

20 апреля 1708 года под Шлиссельбургом Петр I встретил царевича Алексея; сестер – царевен Феодосию, Марию и Наталью; двух вдовствующих цариц – Марфу Матвеевну и Прасковью Фёдоровну. Вместе с царицей Прасковьей прибыли и племянницы Петра царевны Екатерина, Анна и Прасковья.

«В 1708 году Петром снова неожиданно овладело желание видеть своего наследника за делом, „заставить его служить“, как он выражался. Он послал его в Смоленск в качестве комиссара по продовольственной части, затем в Москву с поручением укрепить город против ожидаемого нападения шведов». (К. Валишевский. Петр Великий)

В 1708 году в Москву были введены иноземные войска.

1708. Декабря 5. Именной, состоявшийся в Ближней Канцелярии. О жаловании Генералам и прочим Офицерам из иноземцев, кои будут с полками в Москве. (ПСЗРИ. Т. 4. 2170)

В январе 1709 года царевич повел из Москвы в Украину пять собранных им полков до 5000 человеки представил их отцу в Сумах. (Н. Устрялов. Т. 6. Ч. 1)

«1711 год. Петр поручил царевичу верховное надзирание над государственным правлением.

1712 год. Петр сам, положив отправиться в Померанию, дал следующую записку гр. Фицтуму: Царевичу помочь в собрании провианта в Померанию. Артиллерию под Стральзунд доставить, ибо датчане раз уже обманули.

4 и 12-го сентября Петр писал в Константинополь, оправдываясь в том, что войска будто бы еще Польшу не очистили. «Царевич сам (пишет Петр) их вывел». (А. С. Пушкин. История Петра Великого)

«Среди духовенства сам Стефан Яворский питал к нему симпатию, обнаружившуюся в знаменитой проповеди 12 марта 1712 года, а представители древних знатных фамилий, Долгорукие и Голицыны, обращали к нему боязливые взоры… Под влиянием вина ему случалось мечтать вслух: «Когда случится то, что должно случиться, – друзей его отца и мачеху на кол! Флот будет сожжен, а Петербург исчезнет в своих болотах». (К. Валишевский. Петр Великий)

«Была речь о царице Екатерине Алексеевне… Митрополит Рязанский и князь Федор Юрьевич объявление ее царицею не благо приняли. К тебе они склонны».

«Граф Головкин царевичу Алексею Петровичу 20 сентября 1714 из С.-Петербурга. Вчера сестру вашу, новорожденную царевну Маргариту, крестили; восприемниками были: вместо цесаря князь Меншиков; с ним тетка ваша государыня-царевна; вместо короля Английскогоимел честь быть я, и со мною наша государыня, ваша кронпринцесса».

«Опись писем, взятым из дому царевича Алексея, по приказу князя Меншикова, 1715—1716 года. У Федора Эверлакова: 22 августа 1716 г. мемориал за подписью царевича в С.-Петербург, чтобы приискать купить деревень от 1000 до 5000 в губерниях Московской, Нижегородской, Киевской, Смоленской, Воронежской». (Н. Устрялов. Т. 6. Ч. 1)

«Царевич отвечал: «Император должен спасти мою жизнь, обезпечить мои и детей моих права на престол. Отец хочет лишить меня и жизни и короны. Я ни в чем пред ним не виноват; я ничего не сделал моему отцу. Согласен, что я слабый человек; но так воспитал меня Меншиков. Здоровье мое с намерением разстроили пьянством. Теперь говорит мой отец, что я не гожусь ни для войны, ни для правления; у меня однакож довольно ума, чтоб царствовать. Бог дает царства и назначаете наследником престола; но меня хотят постричь и заключить в монастырь, чтобы лишить прав и жизни. Я не хочу в монастырь. Император должен спасти меня»…Потом снова повторял, что… но не может согласиться на пострижение и лишить права своих бедных детей; царица же и Меншиков ищут или постричь его или погубить…

Но с тех пор, как пошли у него дети и жена его умерла, а царица также родила сына, то вздумали запоить его вином до смерти; он не выходил из своих комнат. За год пред сим отец принудил его отказаться от престола и жить частным человеком, или постричься в монахи; а в последнее время курьер привез повеление либо ехать к отцу, либо заключиться в монастырь: исполнить первое значило погубить себя озлоблениям и пьянством; исполнить второе, потерять тело и душу. Между тем ему дали знать, чтобы он берегся отцовского гнева, тем более царицы и Меншикова, которые хотят отравить его». (Н. Устрялов. Т. 6. Ч. 1)

«Писал царевич письма по-русски к архиреям и по-немецки в Вену, жалуясь на отца. Говорил царевич, что в русских войсках бунти что это его весьма радует. Радовался всякий раз, когда слышал о смуте в России. Узнав, что младший царевич болен, благодарил Бога за милость сию к нему, Алексею. Говорил, что „старых“ всех переведёт и изберёт „новых“ по своей воле. Что когда будет государем, то жить станет в Москве, а Петербург оставит простым городом, кораблей держать не станет вовсе, а войско – только для обороны, ибо войны ни с кем не желает. Мечтал, что, может, отец его умрёт, тогда будет смута великая, ибо одни станут за Алексея, а другие – за Петрушу-шишечку, а мачеха глупа зело, чтобы со смутой справиться…».

«Показания Ефросиньи: «Да он же, царевич, говаривал: когда он будет государем, и тогда будет жить в Москве, а Питербурх оставит простой город; также и корабли оставить и держать не будет; а и войска-де станет держать только для обороны, а войны ни с кем иметь не хотел, а хотел довольствоваться старыми владениями, и намерен был жить зиму в Москве, а лето в Ярославле; и когда слыхал о каких видениях или читал в курантах, что в Питербурхе тихо и спокойно, говаривал, что видение и тишина не даром: «Может быть либо отец мой умрет, либо бунт будет: отец мой, не знаю, за што меня не любит, и хочет наследником учинить брата моего, а он еще младенец, и надеется отец мой, что жена его, а моя мачеха, умна; и когда, учиня cиe, умрет, то-де будет бабье царство! И добра не будет, а будет смятение: иные станут за брата, а иные за меня». И я его спрашивала: кто за тебя станет? и он мне говаривал: «Что-де тебе сказывать? Ты их не знаешь». А иногда и молвит о каком-нибудь человеке, и я стану его спрашивать: какого он чину и как прозвище? и он говаривал: «Что же тебе и сказывать, когда ты никого не знаешь?» (Н. Устрялов. Т. 6. Ч. 1) Скорее всего, тексты написаны при Екатерине II.