Алексей Виноградов - Первый полицейместер. Антон Де Виер – окружение и эпоха: «Верховный тайный Совет»

«В Неаполе царевич «непристойные речи говаривал: «Я старых всех переведу и изберу себе новых по своей воле; когда буду государем, буду жить зиму в Москве, а лето в Ярославле, Петербург оставлю простым городом. Корабли держать не буду, войско стану держать только для обороны». (К. Валишевский. Петр Великий)

Связь Петра с Мартой, принявшей православие и ставшей Екатериной Алексеевной (ее восприемником был царевич Алексей), была столь прочной, что в феврале 1712 обвенчался с ней. Это представлялось кощунством, так как сын был ее крестным отцом.

Вероятно Петр Михайлов (Petrus I Fledermaus) был военным регентом, и никакого родственного отношения к царевичу Алексею не имел. В 1708 среди недовольных ходили слухи, что царевич также недоволен, окружил себя казаками, которые по его велению наказывают бояр царских потаковниками, и говорит, будто бы и ему государь не батюшка и не царь.

1698 «Письмо твое (пишет, между прочим, Монарх к Князю Ромодановскому). «Июня 17 дня писанное, мне отдано, в котором пишеш ваша милость, что семя Ивана Михайловича ростет.Я прошу вас быть крепким, а кроме сего ничем сей огонь угасить не можно. (Сочинение Н. Н. Голикова. Т. 2) Посвящено письмо было восстанию стрельцов, которых обвиняли в том, «что они имели ужасное намерение зажечь Москву, истребить Немцеви возвести на престол до возраста» царевича Алексея Петровича». (Сочинение Н. Н. Голикова. Т. 2)

Крепостная помещика Кикина на допросе в 1718 свидетельствовала: « Государь не русской породы и не царя Алексея Михайловича сын; взят во младенчестве из немецкой слободы у иноземца по обмену. Царица-де родила царевну, и вместо царевны взяли ево, государя, и царевну отдали вместо ево». (Голикова Н. Б.)

Марешаль писал, что Петр I в 1702 приказал казнить царевича, попытавшегося по просьбе духовенства и бояр подать отцу челобитную против иностранцев. По мнению Марешаля, Петр – это «живодер человеческой кожи, своего рода палач, развратный муж, плохой отец и детоубийца, гнусный в своих удовольствиях, хищный зверь в своей мстительности, покорный подражатель других тиранов, лицемерный деспот…». (Marechal P.-S. Histoire de la Russie, reduite aux seuls faits importants. Londres-Paris. 1802) Заключая «в трех словах» историю царствования Петра: «Он устранил своего брата, заключил в тюрьму свою сестру и отрубил голову своему старшему сыну Алексею». (Мезин С. А. Взгляд из Европы)

«Еще ужаснейший опыт его таковой его ревностной любви к отечеству, в пользу коего сей отец отечества сам собою хотел пожертвовать, явствует из его в кабинете находящегося своеручного письма к Правительствующему сенату в Петербург из лагеря при Пруте 1711 года, когда он со своею армиею по несчастному случаю был 100 000 турками окружен и все дороги к привозу съестных припасов были ему пресечены. В сих опасных и почти отчаянных обстоятельствах, от коих он, по-видимому, никоим образом спасти себя не мог, кроме особенного чуда, пекся он больше об отечестве, нежели о себе самом, не взирая на то, что он видел пред собою очевидную опасность либо попасться в турецкий плен, или совсем погибнуть.

Как неустрашимый сей герой усмотрел минуту сей крайней и неизбежной опасности и почитал себя и войско свое погибшими, сел он спокойно в своей палатке, написал письмо, запечатал оное… вручил ему царь своеручное свое письмо с надписью «Правительствующему сенату в Санкт-Петербурге»…

Офицер в десятый день благополучно прибыл в Петербург и вручил письмо в полном собрании Сената. Но сколь ужаснулись собравшиеся сенаторы, как запершись в одну комнату и по прочтении своеручнаго царского письма нашли следующее в оном содержание: «Уведомляю вас чрез сие, что я со всем моим войском без нашей вины и ошибки, но только чрез ложно полученное известие в четверо сильнейшим турецким войском таким образом окружен и столько дороги к привозу провианта пресечены, что я без особенной Божеской помощи ничего, как совершенное наше истребление или турецкий плен предусматриваю. Ежели ж случится последнее, то не должны вы меня почитать царем, вашим государем и ничего не исполнять, чтобы до ваших рук ни дошло, хотя бы то было и своеручное мое повеление, покамест не увидите меня самолично. Ежели же я погибну и вы получите верное известие о моей смерти, то изберите между собою достойнейшего моим преемником».

Подлинник внесенного здесь письма находится в кабинете Петра Великого при Санкт-Петербургском императорском дворе между многими другими своеручными письмами сего монарха и был многим знатным особам показыван от приставленного к сему кабинету надзирателя князь Михаилы Михайловича Щербатова».

«Известно, наконец, знаменитое письмо, будто бы адресованное государем Сенату в этот трагический час: «Господа Сенат! Извещаю вас, что я со всем своим войском без вины или погрешности нашей, единственно только по полученным ложным известиям, в семь крат сильнейшею турецкою силою так окружен, что все пути к получению провианта пресечены, и что я, без особливыя Божией помощи, ничего иного предвидеть не могу, кроме совершенного поражения или что я впаду в турецкий плен. Если случится сие последнее, то вы не должны меня почитать своим царем и государем и ничего не исполнять, хотя бы и по собственному повелению от нас было требуемо, покамест я сам не явлюсь между вами в лице моем, но если я погибну и вы верные известия получите о моей смерти, то выберите между собой достойнейшего мне в наследники». Редакция «Полного Сборника Законов», т. IV, стр. 712. (К. Валишевский. Петр Великий)

Получается, в 1711 году у Петра I не было престолонаследника. Если бы он был, то не просил бы Петр избрать приемника голосованием из числа Сенаторов. Про царевича Алексея Петровича Петр в завещании не помянул, поскольку Алексей Петрович не его сын.

В Париже, в 1719, после визита Петра I во Францию и казни царевича Алексея напечатали официальный список Великих Дуков Московских в котором по порядку идут Михаил, Алексей Михайлович I, после него Алексей II, и после него Петр Алексеевич. Если Алексей II царевич Алексей или Алексей Алексеевич, то Петр Алексеевич – император Петр II Алексеевич, последнее более вероятно, так как он с 1718 носил титул Великого Князя Московского.

Jacques Chiquet

Записки 1717 из капуцинского монастыря дю Маре содержат краткий (притом довольно точный) дневник пребывания Петра I в Париже, а также оригинальный словесный портрет царя, автор постоянно, называет русского царя то «Алексуис», то «Димитриус Алексуис». (Мезин С. А. Взгляд из Европы)