Сергей Максимов - Нечистая, неведомая и крестная сила

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Предприняв исследование быта великорусских крестьян-землепашцев, я обратился к покойному С. В. Максимову как к знатоку народных верований, прося его помочь мне разобраться в материалах, собранных по моей программе от местных сотрудников. Труд, который оставил мне С. В. Максимов, не облегчил моей задачи, заключавшейся в том, чтобы, опираясь на сообщенные факты народной жизни, прийти к общим выводам и установить связь между верованиями крестьянина и его деятельностью, под которой я разумею поступки и поведение человека вообще.

Но сама по себе работа С. В. Максимова имеет большие достоинства, и это одно налагает на меня обязанность выпустить ее в свет, не говоря уже о том, что имя автора, оставившего такие труды, как «Сибирь и Каторга», «Год на Севере», «Крылатые Слова» и пр., настолько высоко стоит в нашей народнической литературе, что лишить русских читателей последнего сочинения С. В. Максимова было бы преступлением.

В настоящем своем труде С. В. Максимов пользовался не только фактами, сообщенными моими сотрудниками, но и собственным огромным запасом наблюдений, собранным им еще в молодые годы, когда по образу пешего хождения, одетый странником, он отправлялся в народ. В живых образах рисует автор и мужика, и бабу, как тенетами опутанных верой в нечистую силу; с метким юмором характеризует простоватого русского черта и его незатейливые проказы и в то же время с удивительной глубиной оттеняет ту борьбу между миром язычества и христианства, которая и доднесь не закончилась еще на святой Руси.

Язык С. В. Максимова своеобразно-народный, и, не преувеличивая, можно сказать, что умеющих применять его так, как это делал автор «Сибири и Каторги», больше не будет.

За рукописью, оставленной покойным автором, пришлось поработать, чтобы приготовить ее к печати, а последняя часть трилогии – «Крестная Сила» – была даже не вполне закончена, так что ее пришлось дополнить при помощи собранных мной материалов. Весь этот труд завершен А. А. Яблоновским.

Кн. В. Н. Тенишев

В народном сознании глубоко укоренилось верование, что сонмы злых духов неисчислимы. Очень мало на божьем свете таких заповедных святых мест, в которые они не дерзали бы проникать; даже православные храмы не освобождены от их дерзких нашествий. Эти бесплотные существа, олицетворяющие собой самое зло, – исконные враги человеческого рода; они не только наполняют безвоздушное пространство, окружающее вселенную, не только проникают в жилища, делая многие из них необитаемыми [1] Напр., трудно представить себе любой большой русский город, в котором не указывали бы на дома, населенные чертями и покинутые по причине разных проказ нечистой силы, производящей шум и возню, швыряющей камнями, щепой, песком, и т. п. , но даже вселяются в людей, преследуя их беспрестанными искушениями.

Насколько многочисленны эти незримые людские ненавистники, можно судить по богатству самых разнообразных прозвищ этой нежити, лукавой и нечистой силы. Более чем к сорока именам черта, насчитанным В. И. Далем (в его Толковом словаре великорусского языка), еще следует присоединить тот десяток духов, которым присвоены особенные имена и предназначены определенные места для пребывания, и сверх того перечислить те прозвища, которые вращаются в живом народном языке, но еще не подслушаны и не уловлены [2] Вот для любознательных эти названия: агорянин или огарянин (Орл. губ. и уезда), бес, нежить, нечисть, злой дух, демон, сатана, дьявол, черт, вельзевул, царь тьмы, князь тьмы, царь ада, царь преисподней, змий, кромешный, враг, «тот», «он», ворог, вражья сила, недруг, неистовый, лукавый, нечистый, луканька, не-наш, недобрый, недобрик, нелегкий, нелегкая, нечистая сила, нечестивый, неладный, соблазнитель, блазнитель, морока, мара, лихой, игрец, шут, шайтан, черная сила, черный, неключимая сила, некошный (т. е. не чистый или поганый), ненавистник рода человеческого, леший, лесовик, дворовый, банник, гуменник, кикимора, русалка, полевой, полевик, водяной, хозяин, хохлик, шиш, шишимора, шишига, шиликун, отяпа, летучий, огненный змей, несветик, рогатый, пралик, немытый, немытик, левый, идол, окаянка, окаяшка, шехматик, супротивник, нехороший, анчутка беспятый, родимец, супостат, шутошка, дерт (в Шуйск. уезде Владимирск. губ. «д» вместо «ч»), т. е. черт. . Повсеместное пребывание чертей и их свободное проникновение повсюду доказывается, между прочим, существованием общих верований и обычаев, усвоенных на всем пространстве великой православной Руси. Так, например, в деревенских избах почти невозможно найти таких сосудов для питьевой воды, которые не были бы покрыты если не дощатой крышкой или тряпицей, то, в крайнем случае, хоть двумя лучинками, положенными «крест-накрест, чтобы черт не влез». Равным образом среди русского простонародья нелегко натолкнуться на такого рассеянного или забывчивого человека, который, зевнув, не перекрестил бы своего рта, чтобы святым знамением заградить туда вход нечистому духу. То же самое, с произнесением слов «свят, свят, свят», исполняется и во время грозы при каждом раскате грома, так как черт боится молнии и прячется за спину людей, чтобы Господь не поразил его. Эти обычаи и приемы, может быть, столь же древние, как само христианство на Руси, поддерживались потом более позднейшими, но столь же почтенной старины, народными легендами [3] Одна из таковых, чисто великорусского происхождения и повсеместно распространенная, повествует, что некий святой подвижник (по преданиям Поволжья – Андрей Блаженный) встретил беса, всего выпачканного. – Иди обмойся водой речной, – посоветовал святой, – что ты таким пакостным ходишь? – К реке меня не пускает ангел, а велит идти в ту первую избу, где стоит непокрытая кадка с водой и где она не ограждена крестным знамением. Туда я и иду. Мы все там всегда и обмываемся. Порченые и кликушки во время припадков беснования громогласно, при всем народном множестве, определяют, даже подлинным счетом, число бесов, которые залетели к ним через рот и гложут их животы (чаще всего сорок). .

Обратимся к описанию многоразличных коварств и разнообразнейших похождений этих духов дьявольской породы, не ограниченных в своей деятельности указаниями явно определенного места (как дома, леса, воды и пр.) и точно обозначенного времени.

Хотя чертям для их похождений и отведена, по народному представлению, вся поднебесная, тем не менее и у них имеются излюбленные места для постоянного или особенно частого пребывания.