Александр Балыбердин - Неизвестный Хлыноff

В качестве примера автор приводит битву вятчан с устюжанами в Раздерихинском овраге, когда «своя своих не познаша и побиша». Задумаемся, пусть эта битва произошла ночью, но могли ли русские не узнать русских в «брани», в том числе по брани? Следовательно, перед нами – не просто описание военного конфликта, но некий духовный урок, который можно истолковать так, что вятчане, по причине своей душевной слепоты, не признали в устюжанах своих соотечественников и собратьев по христианской вере.

Другой «намек» на слепородство вятчан, по мнению Гомаюнова, можно найти в истории основания города Хлынова ушкуйниками, в том виде, как она изложена в малоизвестной рукописи краеведа П.М.Сорокина «О начале Вятской земли». 70Оказывается, место, на которое чудесным образом были перенесены бревна, заготовленные новгородцами, было уже занято вотяками – здесь находилась их языческая кумирница. Обнаружив это, новгородцы, сожгли и селение и кумирницу, за что поплатились слепотой. Возможно, Промысл Божий был другим, однако, ушкуйники, по мысли ученого, «поступили как типичные слепороды: иной – значит враг». 71

И далее:

«Хлыны – так их звали в те времена, то есть, по толкованию современного филолога ( Е.Н.Мошкиной – автор ), бездельники, мошенники, барышники. Предание добавляет: хлын – беспутный (сбившийся с истинного пуи), не любящий (или не могущий?) жить на месте, человек без корней, «перекати – поле». Так из глубины местного предания напоминает о себе библейское повествование. Хлыны подобны каинитам. Убийство, совершенное из корыстных, эгоистических интересов, по зависти – смертный грех. … И наказание Каину и его потомкам предрекает судьбу всех нераскаявшихся каинитов: «Когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя, ты будешь изгнанником и скитальцем по земле (Быт. 4, 12). Так и хлыны скитались по многим землям, нигде долго не задерживаясь». 72

Как видно из приведенных выше цитат, представления о разбойном прошлом вятчан, основании города Хлынова ушкуйниками и происхождении его названия от прозвища хлын являются существенным звеном в концепции Гомаюнова о слепородстве вятчан. На первый взгляд, эта концепция кажется вполне органичной, а ссылки на Священное Писание и вятское церковное предание, придают ей еще больший авторитет. С момента выхода этой работы прошло 15 лет, и нам не известно, разделяет ли отец Сергий сегодня эти взгляды? Тем более что в последние годы его научный интерес всецело сосредоточен на вопросах православной педагогики. И именно то глубокое уважение, которое мы питаем к его трудам, побуждает нас критически оценить его концепцию.

Приведем тому еще две причины. Несколько лет назад официальным символом г. Кирова снова был признан исторический герб г. Вятки, изображающий исходящую и облака руку Божьего Промысла с туго натянутым луком и стрелой. По мнению Гомаюнова, этот герб также напоминает о слепородстве вятчан, так как стрела на нем будто бы указывает жителям города свыше на место, которое они не смогли самостоятельно выбрать по причине своей душевной слепоты. Но так ли это? В следующем 2012 году Православная Вятка будет отмечать 400-летие преставления преп. Трифона, что также делает актуальным критическую оценку концепции Гомаюнова, так как, согласно ей, именно преп. Трифон своим служением излечил вятчан от слепородства и хлыновства , понимаемого как синоним духовно ущербного состояния местных жителей. 73

Вообще, нельзя не заметить, что в контексте озвученных выше взглядов название Хлынов , являющееся, как было отмечено выше, одним из источников по истории нашего города, несет исключительно негативную информацию. «Хлынов – город хлынов и слепородов »? И дело даже не в том, что подобное видение древней истории родного города откровенно не вдохновляет. Вопрос в другом – насколько оно исторично?

Возможно, одним из первых, еще в 1998 г., оспорил мысль о слепородстве вятчан В.В.Низов, заметив, что это прозвище могло появиться по вполне объяснимой причине – значительном влиянии на генотип и внешний вид жителей «Вятской страны» племен финно-угорской группы – вотяков (удмуртов) и черемисов (марийцев), от рождения имеющих более узкий разрез глаз, чем у жителей центральной России. Отчего те и казались слепородами , то есть «слепыми от рождения». Впрочем, как видно из работы Гомаюнова, автор предвидел такой вопрос, настаивая на том, что данная слепота относится не к какому-то физическому, а внутреннему, душевному недостатку вятчан.

Справедливо заметить, что в историографии Вятского края уже звучало подобное мнение. Так еще в 1904 г. А.С.Верещагин писал в статье «Из истории древнерусской Вятки»: «Вятчане XV века – это знакомые со многими, даже далекими землями, „бывальцы“, „шестники“, „хлыны“, „изгои“ разного рода по каким-либо „уважительным и настоятельным“ причинам покинувшие свою родину и забравшиеся в спасительные для них дебри между двумя, враждебными одно другому, племенами инородцев – черемис и арян… Это своего рода северные запорожцы, прототипы донцов, уральцев и других казаков». 74

Нельзя не заметить, что здесь Верещагин, почти дословно, цитирует другого автора – Михаила Николаевича Макарова, который в 1846 г. опубликовал в «Московских ведомостях» статью «Московское урочище Хлыново», в которой связал историю этого поселения с вятчанами, переселенными под Москву после покорения Вятки войсками войсками великого князя Ивана III. О вятчанах Макаров писал, что «их в незапамятных времен называли «хлыновцами», «барышниками» и, следовательно, по предубеждению о всяком торгаше-барышнике, обманщиками, людьми нехорошими». И далее: «Хлыновцы, меняя и продавая, клялись Богом и святым угодником чудотворцем Николаем, и его часовнею, на месте которой теперь сооружена церковь. «Самим хлыновцам, – думал народ московский, – нельзя верить, но к их божбам да клятвам христианским как не иметь веры? Это была та же история, что и доныне читается нашим народом с цыганами». 75

Удивительно, что спустя почти семь десятилетий, статья «московского сочинителя» привлекла внимание Верещагина, который в 1904 г. в статье «Хлынов старше или Хлыново?» подверг их заслуженной критике, заметив, что факт заселения подмосковной слободы вятчанами не подтверждается письменными источниками. Но его пассаж о том, что «вятчан с незапамятных времен называли «барышниками», то есть хлынами , Верещагин оспаривать не стал. Почему? Потому что это было также и его убеждением. К тому же Верещагин опирался на куда более авторитетный труд, чем статья Макарова – «Толковый словарь живого великорусского языка» В.И.Даля, в котором автор приводит похожее толкование слова хлын – «тунеядец, мошенник, вор, обманщик в купле и продаже, барышник, кулак». 76