Аллан Данн - Золото мертвеца

Что касается Хили, то он ничего не видел вокруг себя. У него начался жар и в полубредовом состоянии он перестал чувствовать боль от раны, перестал страдать от жары и от жажды. Казалось, к нему вновь вернулись силы, и он больше никого не просил заботиться о нем. Долго это не могло продолжаться, но какое-то время он довольно бодро шел вместе со всеми, что-то бормоча себе под нос, иногда смеясь.

Остальные передвигались молча. В сердцах Стоуна, Лефти и Харви постепенно росло уважение к стойкости и выносливости своих товарищей, и каждый из них принял для себя решение довести дело до конца.

Солнце пекло все сильнее. Губы медленно бредущих по раскаленному песку людей покрылись сухой коркой, языки распухли до такой степени, что вываливались изо рта; при этом из потрескавшихся губ начинала сочиться кровь.

Перед самыми сумерками подул легкий ветерок, поднимая тучи песка, швыряя его в слезящиеся глаза путников. Расстояние до холма, казалось, ничуть не уменьшалось, несмотря на все их усилия. Издалека холм был похож на севший на мель корабль, хотя такое сравнение казалось абсурдным в этой безводной пустыне. Нос корабля был обращен на запад, куда они и сами направлялись, подгоняемые клонящимся к закату солнцем. Необходимо было найти убежище на ночь. Ночь должна была принести с собой холод, а шансов найти топливо для костра не было никаких. Все, что можно было сделать, это вырыть в песке углубление, сбиться вместе, как это делают овцы, и переждать ночь.

Хили в своем безумии вырвался вперед, хотя остальные почти не обратили на это внимание. С тех пор, как Хили перестал нуждаться в помощи, каждый из них брел сам по себе, занятый своими мыслями. Неожиданно Хили остановился и попытался что-то сказать, указывая на песок впереди себя. Проследив за его рукой, трое мужчин с возрастающим беспокойством и страхом обнаружили слегка присыпанные песком, но все еще отчетливые отпечатки крупных рассеченных копыт. Их было всего четыре. Может быть ветер засыпал остальные, а может?..

В лучах заходящего солнца следы стали еще отчетливее. Подул легкий ветерок, предвестник ночной прохлады, и стоящих в оцепенении людей охватил озноб. Вдруг Хили, с трудом раскрыв рот, закричал хриплым голосом:

- Дьявол! Это следы дьявола!

Действительно, в пустыне, где на огромном пространстве не было видно никого, кроме змей, ящериц, мохнатых пауков да четверых измученных мужчин, эти следы производили жуткое впечатление.

Хили лишь выразил словами то, что пришло в голову каждому из них. Конечно, при других обстоятельствах это показалось бы абсурдом, но здесь, в пустыне, среди леденящего душу безмолвия и бескрайних раскаленных песков, нетрудно было поверить, что сам Сатана, облетая свои владения, мимоходом коснулся земли. Люди стали в тревоге озираться вокруг. Не стоило забывать о том, что они были истощены, измучены голодом и жаждой, их мозг был одурманен страданием. Слова Хили попали на благодатную почву. Диск солнца цвета расплавленной меди завис напоследок над западным краем плато и начал медленно опускаться. Над пустыней сгустились сумерки.

Стоун первый очнулся от наваждения. Ему пришла в голову мысль о том, что в этой американской Сахаре, части Великой Американской Пустыни, могли сохраниться какие-нибудь доисторические животные. В конечном итоге, его мысли свелись к тому, что впереди их может подстерегать опасность и надо быть к ней готовыми. У них было оружие и они могли себя защитить. Стоун с трудом достал из кобуры револьвер и кивнул Лефти и Харви. Те кивнули в ответ и тоже достали оружие. Хили сидел на корточках, ощупывая следы.

Когда окончательно стемнело, отряд устроил привал, и Харви разделил поровну остатки пищи. Хили положил на ладонь свою долю и вдруг, словно расшалившийся ребенок, забросил ее в темноту. Ларкин бросился искать драгоценные крохи, но в темноте это было бесполезно. Харви понемногу начал выкапывать себе в мягком песке яму для ночлега. Лефти и Стоун последовали его примеру. Песок еще хранил тепло, и они засыпали себя им, как дети на пляже. Хили тоже был уложен в яму и засыпан песком, с покорностью ребенка приняв эту заботу о себе. Стоун не мог отделаться от мысли, что они сами себе вырыли могилы.

Среди ночи кто-то схватил его за руку. Стоун вскочил, раскидав свой песчаный саван, и выхватил револьвер. Он увидал лежащего в песке Лефти, а над ним склонилась туша какого-то крупного мохнатого животного с уродливым телом и длинной шеей. От зверя исходил мускусный запах. Он шумно вздохнул, и его губы завернулись, обнажив крупные зубы. Ларкин выстрелил. Зверь заревел, развернулся и галопом помчался прочь, неуклюже переваливаясь на ходу. Стоун увидел искаженное страхом лицо Лефти с вытаращенными глазами, и его разобрал смех. Он истерически захохотал, но, когда, наконец, успокоился, он не мог говорить, чтобы объяснить причину своего смеха Лефти и Харви, который по-прежнему смотрел вслед странному зверю, нанесшему им визит. Звук выстрела не разбудил Хили.

Стоун взял палец Лефти и написал им на песке семь заглавных букв. Ларкин все еще смотрел недоумевающе. Пришлось, с трудом двигая языком, объяснять, что когда-то в Аризоне была предпринята безуспешная попытка разводить в качестве вьючных животных верблюдов, часть из которых одичала и разбрелась по пустыне.

В конце концов, Харви снова улегся. Смущенный Лефти и Стоун тоже вернулись в свои ямы. Но за это время они сильно продрогли и не смогли больше заснуть. Ночь принесла некоторое облегчение. Отек губ, языка и горла спал настолько, что они смогли переговариваться хриплым шепотом. Ларкин, несмотря на все объяснения Стоуна, никак не мог поверить в существование верблюда.

- Таких зверей просто не может быть, - приговаривал он.

Начинало светать. С первыми лучами солнца они стали нехотя выбираться из своих ям. "Ожившие трупы", - как метко заметил Лефти. С трудом поднявшись на ноги, они посмотрели на Хили. Ночью ему удалось каким-то образом избавиться от своей повязки, и вид его раны был ужасен. Глаза его были открыты, но, казалось, он не видел ничего вокруг. Стоун взял его флягу. Она была пуста. Затычка от нее куда-то подевалась. Хили стал понемногу вливать Хили в рот воду из своей фляги до тех пор, пока тому не удалось сделать несколько глотков. Затем они подняли его. Ноги Хили подгибались. Он совсем обессилел, не мог даже самостоятельно стоять. Трое мужчин переглянулись.

- Я думаю, вчера мы сделали около пятнадцати миль, - тихо сказал Лефти. - Примерно столько же осталось до Чистого Ручья. Добраться туда будет трудно даже без него. Отправляйтесь туда вдвоем. А я останусь с ним. Потом вы пришлете за нами.

Стоун посмотрел на Лефти.

- Хили сказал, что мы должны заботиться о нем. Что ж, он оказался прав. Но только я делаю это не ради золота. Я бы не бросил его здесь и за целую гору золота. Хотя он и никогда не доверял нам. Ты иди вперед, Харви. Ларкин и я понесем Хили, как сумеем. Что скажешь, Лефти?