Игорь Литвинцев - Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами. Том II. Моя наполеониада

Зачем я вам их перечисляю? Чтобы вам стало понятно, откуда потом появлялась путаница всякого рода из-за повторяющихся имен предков Наполеоне по отцовской линии. Потом мы к ней еще вернемся, а пока хочу отметить, что все они жили в основном на доходы с принадлежащих им земельных участков, которые, однако, дробились по мере роста членов клана Бонапарти, что накоплению капитала у отдельных его представителей совсем не способствовало и заставляло искать дополнительные заработки.

Что можно сказать о финансовой ситуации Карло на момент рождения Наполеоне? Он только вернулся в Аяччо из Корте и предполагал заниматься адвокатской практикой, продолжая линию отца. Но, естественно, достаточного для содержания семьи заработка сразу это ему принести не могло, да и с документами пока еще были проблемы. Хорошо оплачиваемым чиновником верхушки республиканцев он быть перестал, а с французами только начинал предпринимать попытки задружиться, но пока в их администрацию еще не вписался, надеялся, что все впереди. Доходов от наследств на скромное существование семьи хватало, но жить без блеска и шика – это был не его уровень!

Разбогатеть Карло постоянно мечтал, но о текущих финансовых проблемах семьи никогда сильно не задумывался, как и о количестве детей. Он очень легко относился к жизни, просто хотел наслаждаться доступными удовольствиями и размножаться, как кролик (извините за сравнение, но оно отражает действительность: Летиция за 18 лет их совместной жизни рожала 13 раз). А как могло быть иначе, если он привык так жить? Повторюсь – до французской оккупации (случилась за три месяца до рождения Наполеоне) он был достаточно заметной персоной в масштабе всего острова, исполнял обязанности личного секретаря и доверенного лица при Паскуале Паоли, первом лице независимой Республики (по некоторым данным участвовал в написании Конституции, совершенно точно сочинил потом призыв к корсиканцам всем браться за оружие и идти сражаться не на жизнь, а насмерть!)

Выполнял государственные поручения и даже успел побывать в Риме (у самого папы Климента ХIII) и в Париже, поскольку грамотных людей, умеющих не только говорить и писать на двух языках, но еще и знающих правила этикета, в окружении Паоли было не много. И это была яркая жизнь с несомненными перспективами (почести, привилегии, блеск приемов, в общем, все, как он любил). Повторю еще раз – уже тогда в Италии представлял себя в образе графа: «Conte du Buonaparte».

Но после того, как остров захватили французы и Паоли был вынужден эмигрировать сначала в Италию, а потом и в Лондон, Карло, оставшись почти ни с чем (если не считать семейного дома в Аяччо, небольших доходов от наследственной недвижимости и земельных участков, мельницы и молодой супруги с двумя детьми, которых теперь надо было хотя бы прокормить), одним из первых откликнулся на призыв губернатора к республиканцам – сложить оружие и признать новую власть. Губернатор с уважением отнесся к группе бывших и достаточно близких сторонников Паоли, явившихся к нему на прием, и пообещал им свое покровительство, подчеркнув заинтересованность короля Франции в налаживании тесного сотрудничества с представителями знати Корсики. Их было не так много, но и Бонопарти, и Лоренцо Джиубега входили в их число.

Получил полную амнистию и начал искать возможности сотрудничества с французами, тем более, что языковой проблемы у него не было (и это был очень сильный козырь, администрация искала корсиканцев, умеющих грамотно писать по-французски). А для этого в процессе добывания необходимых документов о дворянстве оформил в университете Пизы сдачу экстерном экзамена на статус доктора юриспруденции. Обе эти предпосылки и открыли для него теоретическую возможность резко улучшить свое финансовое состояние, да и повысить статус в местном высшем обществе. Но теперь оставалось превратить теорию в практику. И все получилось. У Карло началась новая жизнь – он стал чуть ли не самой заметной фигурой при французском генерал-губернаторе – графе де Марбефе. И пошел быстро подниматься по ступенькам своей карьеры. В феврале 1771 г. получил место асессора в местном королевском суде с годовым окладом в 9 тыс. фр. (для Корсики это было очень много). А еще до этого был включен в утвержденный губернатором список 400 местных нобилей. И это было только начало – вскоре личным решением губернатора назначен представлять Аяччо в масштабе острова, а когда в 1772 г. впервые созванные Генеральные штаты Корсики собрались на свое первое заседание, Карло оказался и в составе дворянского Совета Двенадцати. Вот уж с этого момента он именовал себя не иначе как Карло ди Буонапарте. И, наконец, стал представителем всего корсиканского дворянства при французском королевском дворе в Версале. Выше расти в местной иерархии было уже некуда. В целом, стараниями генерал-губернатора вполне достойная жизнь его семье была обеспечена 7 7 Так бы оно и было, если бы не постоянное транжирство и еще более стремительный рост его личных расходов. В лучшие годы Карло с супругой имели годовой доход в 13 тысяч ливров (франков), включающий его оклад и средства, получаемые от аренды недвижимости, виноградников, земельных угодий, производства оливкового масла и других сельскохозяйственных продуктов. Кроме того, они владели мельницей, и за определенную мзду крестьяне перемалывали на ней зерно. Однако гуляка, модник и картежник Карло нередко просаживал деньги, играя слишком азартно. А тем временем постоянно увеличивающееся семейство требовало все новых расходов. .

Естественно, почти все авторы Наполеониады, касавшиеся этой темы, задавались вопросом – а в чем была причина такой стремительной карьеры? Меньшая их часть отвечала просто – сумел понравиться губернатору. Некоторые, особенно французы, писали, что такое благосклонное отношение к корсиканцам было просто характерно для де Марбефа, потому местные жители его и ценили. Большая – искала скрытые мотивы. Давайте вместе попробуем разобраться в этом вопросе ниже, в следующем разделе.

Понятно, что для начала карьеры Карло пришлось прибегнуть к такому ценному для выживания, хотя и не очень уважаемому на острове приему, – назовем его гибкостью. Взрослые жители Аяччо мрачно молчали, а мальчишки не стеснялись в выражениях и при виде его кричали: предатель, предатель! Тем более, что все знали, кто был одним из авторов пламенного текста, призывающего всех к сопротивлению французским захватчикам до последней капли крови. Не удивительно, что между ним и эмигрантом Паоли, который остался героем для большинства простого населения, после этого пробежала очень большая черная кошка, оборвавшая все их достаточно близкие отношения, продолжавшиеся до схватки при Порте-Нуово, фактически решившей исход сопротивления. Тогда Карло был еще кем-то типа его адъютанта, находясь в военном лагере республиканцев вместе с беременной Летицией. Возможно, именно последнее обстоятельство (необходимость спасения жизней и жены, и будущего ребенка) и позволил ему так относительно безболезненно выкрутиться из этой скользкой ситуации – быстренького переобувания на ходу и подлизывания к новым властям. На Корсике было принято платить кровью и за гораздо более мелкие грехи. Он еще мог бы объяснить окружающим, почему он остался, но такую быструю перемену мировоззрения и карьерный взлет – уже вряд ли.