Илья Шифман - Александр Македонский

Осенью 324 г. мы застаем Александра в Экбатанах потрясенным внезапной смертью Гефестиона – ближайшего друга и помощника. Александр устроил ему торжественные похороны и установил его культ как героя, божества низшего разряда.

Зимой 324/3 г. Александр совершил свой последний поход – против коссеев (касситов), живших в горных поселках и постоянно беспокоивших своими разбойничьими набегами жителей Месопотамии. Царь ликвидировал опасность и водворил мир [Арриан, 7, 15, 1–3; Диодор, 17, 111, 4–6]. Завершив эту экспедицию, Александр повел свою армию в Вавилон, ставший его последней резиденцией. По дороге он встретил направлявшихся к нему послов из Италии, Африки, далекой Испании. Имеются указания, хотя их достоверность и ставится под сомнение, что побывало у Александра и посольство от римлян [Арриан, 7, 15, 4–6; Диодор, 17, ИЗ, 2–4; Плиний, ЕЙ, 3, 9] для выяснения вопроса об антиатах, занимавшихся пиратством: Александр обвинял в этом Рим, под властью которого они находились [Страбон, 5, 232].

В последние месяцы своей жизни Александр разрабатывал планы завоевания всего средиземноморского мира [Диодор, 18, 4, 4; Руф, 10, 1, 17–18]. Он собирался нанести поражение Карфагену, захватить Северную Африку и Испанию, утвердиться в Сицилии, совершить поход вплоть до Геракловых Столпов (соврем. Гибралтарский пролив). Были у него и другие замыслы: разузнать, с каким морем соединяется Каспийское [Арриан, 7, 16, 1–4]; захватить Южную Аравию [там же, 7, 19, 6 – 20, 2]. Для осуществления всех этих планов велись интенсивные подготовительные работы: строились корабли, набирались и обучались команды в Финикии, Сирии и вообще всюду, где только было возможно. В Вавилоне царь приказал соорудить верфи и вырыть огромный бассейн, рассчитанный на 1000 кораблей. Собирал он и войска: Певкест привел в Вавилон отряд из 20 тыс. персов, которые были зачислены в македонские части [там же, 7, 23, 1–4]. Особое внимание уделял Александр развитию мореплавания в Индийском океане и укреплению морских связей с Индией. Вероятно, этими планами объясняется предпринятая им попытка набрать в Финикии и Сирии моряков и поселить их на берегу Персидского залива [там же, 7, 19, 5].

… Поздняя традиция сохранила сообщения о разного рода знамениях, предвещавших Александру беду. Рассказывали [там же, 7, 16, 5–6], будто перед вступлением царя в Вавилон его встретили прорицатели-халдеи, уговаривая не входить в город или по крайней мере не входить в западном направлении; Александр им не поверил, подозревая, что они желают бесконтрольно распоряжаться храмовой казной [там же, 7, 17, 1–4; Плутарх, Алекс, 73]. Согласно другой версии [Арриан, 7, 17, 5–6], Александр физически не смог выполнить указания халдеев. Существовало также предание [там же, 7, 18; ср.: Плутарх, Алекс, 73] о том, что Аполлодор, командовавший войсками, находившимися в Вавилоне, получил от своего брата, гадателя Пифагора, предсказание о скорой кончине Гефестиона и Александра. Когда Александр совершал плавание по Евфрату к р. Паллакопе и через нее попал в озера, он во время плавания потерял царскую диадему, упавшую в тростник. Моряк, снявший диадему с тростника, чтобы было удобнее плыть, надел ее себе на голову. В этом усмотрели предвестие несчастья и моряка наказали (по одной версии – казнили, по другой – бичевали [Арриан, 7, 22, 2–5; Диодор, 17, 116, 6]). Еще более страшным показалось, что однажды на царском троне обнаружили сидящим никому не ведомого человека в царском одеянии и венце; его казнили, но впечатление о случившемся осталось [Арриан, 7, 24, 1–8; Плутарх, Алекс, 73; Диодор, 17, 116, 2–5].

После очередного застолья (у некоего Медия) Александр простудился и заболел, по некоторым предположениям, воспалением легких; полагают, что у него была также и тропическая малярия. Он пытался заниматься делами, приносил жертвы, велел Неарху готовиться к походу. Но с каждым днем Александру становилось все хуже и хуже, он уже не мог говорить. Солдаты взволновались и пожелали видеть царя; медленно один за другим проходили они мимо постели больного, с трудом пожимавшего им руки и приветствовавшего их взглядом. Несколько приближенных, по стародавнему греческому обычаю, легли спать в храме Сараписа, надеясь, что тот явится к ним во сне и скажет, не следует ли принести царя в храм и там умолять об исцелении. Бог, как говорили, повелел не трогать Александра с места [Арриан, 7, 24, 4 – 26, 2; Плутарх, Алекс, 75–76; Диодор, 17, 116, 1–5].

В античной историографии широко распространялись рассказы о том, что Александр был якобы отравлен по приказанию Антипатра и что яд приготовил Аристотель [Арриан, 7, 27, 1–2; Плутарх, Алекс, 77; ср.: Диодор, 17, 117, 5; Руф, 10, 10, 14; Юстин, 12, 13, 6 – 14, 9]. Однако Арриан, наиболее достоверный источник, не доверяет этому преданию [7, 27, 3]. Вероятно, придуманы и последние слова Александра: что он завещает свою власть „лучшему“ (возможен также другой перевод: „сильнейшему“), что он предвидит большое состязание над своей могилой [Арриан, 7, 26, 3; Руф, 10, 5, 1–6; ср.: Юстин, 12, 15, 1-13].

13 июня 323 г. (28 даисия по македонскому календарю, соответственно 28 таргелиона – по афинскому), в 114 олимпиаду, в год, когда архонтом в Афинах был Гегесий, Александр скончался.

Короткая жизнь Александра Македонского, оборвавшаяся примерно 2300 лет тому назад, вся сосредоточена в походе на Восток, разрушении Ахеменидской державы, создании на ее обломках собственного государства. Оно по замыслу должно было охватить весь известный грекам цивилизованный мир от Атлантического океана до Инда, от Дуная и Северного Причерноморья до Эфиопии. Эта задача при тогдашнем уровне экономических связей, конечно, была совершенно нереальной. У Александра хватило сил для того, чтобы й решить своих противников и на какое-то время подчинить себе территории, по которым он прошел огнем и мечом, но у него не было ни сил, ни средств, чтобы сцементировать созданное им государство, сделать прочной свою власть (и своих преемников), хотя он и прилагал максимум стараний. Погибла и династия Аргеадов. В 317 г. по приказанию Олимпиады были убиты Арридей и его жена Евридика. В 316 г. Кассандр, сын Антипатра, велел убить саму Олимпиаду, а в 311 г. – находившихся под стражей Роксану и ее сына Александра IV. Другой сын Александра, Геракл, пал жертвой Полиперхонта.

В то же время деятельность Александра не была безрезультатной. Его поход ознаменовал собою начало нового этапа в истории стран и народов Восточного Средиземноморья – эпохи эллинизма. Это не значит, разумеется, что эллинизм явился творением Александра, результатом только его личных усилий, как это иногда пытаются изобразить, и тем более не значит, что Александр положил начало господству Европы над Азией. Эллинизм был следствием объективных внутренних процессов, имевших место в социально-экономической, политической и культурной жизни народов Греции и Ближнего Востока в предшествующий период. И нее же сбрасывать со счета македонского царя нельзя.