Джеральд Даррелл - Мясной рулет (Встречи с животными)

Ручная мартышка пата (обыкновенный гусар), которую я держал на привязи рядом с палаткой, перегрызла веревку и принялась разгуливать на свободе по всему лагерю. Прежде чем ее заметили, она слопала связку бананов, три плода манго и четыре крутых яйца, расколотила две бутылки с дезинфицирующей жидкостью и закончила погром, столкнув на землю мой ящик с хлыстоногими скорпионами. Ящик разбился, и все семейство бросилось кто куда. А негодный гусар, для которого не было ничего святого, деловито изловил и сожрал моих скорпионов одного за другим! К моему возвращению разбойник уже сидел на привязи, страдая от приступа икоты.

Я поднял разбитую скорпионью детскую и грустно заглянул внутрь, ругая себя на чем свет стоит за то, что оставил ее в таком незащищенном месте, и проклиная обжору гусара. К своему несказанному удивлению и радости, я увидел, что на кусочке коры распластался в полном одиночестве один из маленьких хлыстоногих скорпионов - единственный младенец, уцелевший после избиения. Я с нежностью взял бедняжку, пересадил в уютную и более прочную квартиру, закормил ее слизнями и прочими лакомствами и нарек, без какого бы то ни было повода, Вильгельминой.

За то время, что у меня прожила мать Вильгельмины и она сама, я очень многое узнал о хлыстоногих скорпионах. Например, что, хотя они и не прочь поохотиться средь бела дня, если проголодались, по-настоящему они оживляются только ночью. Днем Вильгельмина могла показаться вялой и туповатой, но к вечеру оживала и, если можно так выразиться, расцветала. Она принималась разгуливать взад-вперед по своему ящику, держа клешни в полной боевой готовности, а длинными, похожими на хлысты ногами ощупывая все впереди. Эти неимоверно удлиненные ноги напоминают антенны, и считается, что они играют роль щупалец, но мне кажется, они выполняют куда более сложные функции. Я своими глазами видел, как Вильгельмина размахивала ими, направив в сторону насекомого, затем они замирали, слегка вибрируя, а Вильгельмина готовилась к схватке, как будто она почуяла или услышала насекомое с помощью своих длинных хлыстоподобных ног. Иногда она таким образом "скрадывала" свою добычу; иногда просто затаивалась в засаде, пока несчастное насекомое буквально не забредало в ее объятия, и тогда она нежно привлекала добычу мощными клешнями прямо ко рту.

По мере того как она подрастала, я предлагал Вильгельмине все более крупную добычу и не мог не восхититься ее смелостью. Она напоминала мне задиристого терьера, который тем задорнее сражается со своими противниками, чем они крупнее. Я настолько увлекся ее неподражаемым мужеством и мастерством в битвах с насекомыми одной с нею весовой категории и даже более крупными, что однажды, не подумав, подсадил к ней очень большого кузнечика. Вильгельмина бесстрашно бросилась на противника и схватила его за толстое брюшко своими клешнями. Однако я здорово перепугался, когда кузнечик изо всех сил оттолкнулся мощными задними ногами, вместе с Вильгельминой взвился в воздух, стукнулся о проволочную сетку, а потом с треском свалился обратно на пол. Но Вильгельмина, как ни в чем не бывало, держалась клешнями за неистово скачущего по клетке врага, то и дело звучно хлопаясь вместе с ним о проволочный потолок. Наконец кузнечик выбился из сил. Вильгельмина воспользовалась этим и быстро с ним покончила. Но после этого я все же старался давать ей насекомых помельче: мне живо представлялось, как у нее отламываются ножка или один из "хлыстов" во время такой дикой скачки.

К этому времени я уже полюбил Вильгельмину и очень ею гордился. Насколько я знал, она была единственным хлыстоногим скорпионом, живущим в неволе. К тому же она стала совершенно ручной. Достаточно было слегка постучать по ее ящичку, как она тут же вылезала из укрытия и махала мне своими хлыстами. А затем, если я просовывал внутрь руку, она забиралась на мою ладонь и спокойно сидела там, поедая слизней - свое любимое лакомство.

Приближалось время переправлять моих многочисленных животных в Англию, и тут я начал беспокоиться - как же быть с Вильгельминой? Предстояло двухнедельное путешествие, и запастись живыми насекомыми на весь этот срок я не мог. Тогда я решил попробовать предложить ей сырое мясо. Приучать ее пришлось довольно долго, но, как только я научился соблазнительно помахивать кусочком мяса, чтобы Вильгельмина его схватила, она приняла игру и с удовольствием перешла на новую диету. Когда мы вывозили свое зверье к побережью на грузовиках, Вильгельмина вела себя как бывалый путешественник: смирно сидела в своем ящичке и смаковала кусочек сырого мяса, которого ей хватило почти на всю дорогу. На борту корабля она в первый день немного хандрила, но потом привыкла к незнакомой обстановке; морской воздух, как видно, пошел ей на пользу, и она даже расшалилась. Это ее и погубило.

Как-то вечером, когда я пришел ее покормить, она взбежала до самого моего локтя и, прежде чем я успел сообразить, что происходит, свалилась на крышку люка. Она уже собиралась протиснуться в щель и пуститься в разведку, когда я опомнился и успел схватить ее. Несколько дней после этого я кормил ее со всеми предосторожностями, и мне показалось, что она остепенилась и снова владеет собой.

Но как-то вечером она с таким умоляющим видом размахивала передо мной своими "хлыстами", что я вынул ее, усадил на ладонь и стал угощать оставшимися в жестяной баночке слизнями, которых я прихватил про запас. Она скушала двух слизней, мирно и благовоспитанно сидя у меня на ладони, и вдруг как подпрыгнет вверх! Момент был выбран самый неудачный: когда она взвилась в воздух, порыв ветра налетел и подхватил ее. У меня перед глазами мелькнули отчаянно трепыхавшиеся хлысты, и вот она уже за перилами, в необозримой, всхолмленной волнами морской стихии. Я бросился к перилам и свесился вниз, высматривая ее, но разве можно разглядеть такое крохотное существо в сумятице и белой пене волн? Я поспешно бросил вниз ее ящичек, напрасно надеясь, что она найдет его и выберется на этот спасательный плот. Смешная и глупая надежда, сам понимаю, но уж очень страшно было представлять себе, как она тонет, и ничем не попытаться помочь. Если бы я мог, то, наверное, высек бы себя за то, что вынул Вильгельмину из ящика; я и не думал, что потеря этого странного существа так глубоко огорчит меня. Я успел по-настоящему полюбить ее, и она, как мне казалось, доверяла мне. Да, это был трагический конец. У меня осталось только одно небольшое утешение: узнав Вильгельмину, я никогда уже не смогу смотреть на хлыстоногого скорпиона с прежним отвращением.

Усыновить муравьеда

Когда вы наловите живьем две сотни птиц, млекопитающих и пресмыкающихся, за ними приходится ухаживать, как за двумястами изнеженных ребятишек. Это требует громадного труда и бесконечного терпения. Необходимо для каждого из них подобрать подходящий рацион, держать животных в достаточно просторных клетках и следить, чтобы они не перегрелись в тропиках и не простудились по дороге в Англию. Нужно провести обработку против блох и клещей, прогнать глистов, а клетки необходимо содержать в образцовой чистоте.