Владимир Алексеенко - … Para bellum!

Строго говоря, меня могут упрекнуть – я отказываю в творчестве Г. К. Жукову, а существует ли оно вообще? Может быть там только набор стандартных (уставных) приёмов? Я уже писал, что писатель, Герой Советского Союза В. Карпов, отлично описал примеры полководческого творчества генерала И. Е. Петрова в книге «Полководец».

Перескажу один.

В чём суть проблемы, потребовавшей от И. Е. Петрова творческого решения? К концу обороны окружённой Одессы требовалось эвакуировать оттуда наши войска в Севастополь. Эвакуировать можно было только морем.

Представьте на бумаге точку на линии – это Одесский порт и берег Чёрного моря. Обведите полукруг вокруг точки – это наши, обороняющие Одессу войска. Как их вывезти, чтобы немцы и румыны на их плечах не ворвались в порт и не утопили всех прямо в порту? В одну ночь погрузить всю Приморскую армию на суда невозможно, да и ночь является спасением до тех пор, пока противник не поймёт, что наши войска эвакуируются.

Можно было бы эвакуироваться по частям – в одну ночь одну часть дивизий, в другую ночь другую часть дивизий и т. д. Но при этом большой полукруг обороны уже нельзя было бы удержать, надо было оставшимся войскам отступать и защищать оборону ближе к порту. Но ведь противник не дурак, он бы понял, что Одесса эвакуируется и, кроме этого, чем ближе к порту, тем удобнее ему обстреливать суда в порту своей артиллерией. То есть, оставшаяся часть войск была обречена на уничтожение.

Можно было эвакуироваться как англичане в 1940 г. эвакуировались из французского Дюнкерка на Острова. Все английские граждане, имевшие хоть какие-то суда, по призыву правительства приплыли на пляж у Дюнкерка, английский экспедиционный корпус в одни сутки примчался на этот пляж, бросил всё оружие, танки, технику (одних боеприпасов 70 тыс. тонн) сел на эти суда и с 20 % потерями добрался до родины.

Генерал Иван Ефимович Петров, командовавший Приморской армией и обороной Одессы, сделал так. В течение ряда ночей из Одессы эвакуировались все подразделения и техника, которые непосредственно на переднем крае не участвовали в обороне Одессы. Были вывезены даже маневровые паровозы из порта. В последнюю ночь в порт зашли суда и пришвартовались в заранее определённых местах. Строго по временному графику, без шума, батальоны и батареи стали покидать передний край, а вместо них, у редко расставленных пулемётов остались одесские подпольщики и комсомольцы, которые всю ночь постреливали. Чтобы не было путаницы, для каждого батальона мелом по земле была просыпана дорожка до самых судовых трапов. К утру судов не было видно даже на горизонте, а немцы и румыны ещё долго не могли понять, что произошло во вдруг утихшей Одессе? По-моему, до сих пор нет аналога столь блестяще проведённой операции по эвакуации целой армии.

(У меня особо тёплые отношения к И. Е. Петрову. Мой отец в конце оборонительных боёв за Одессу был тяжело ранен осколком в голову, тем не менее, его не забыли и он очнулся на борту санитарного транспорта уже под Новороссийском).

Второй пример творчества я хотел бы привести из уже обильно цитированных воспоминаний К. К. Рокоссовского.

Кстати, он написал книгу в очень интересной манере. С одной стороны она почти научна, в ней очень много обобщений опыта войны и мыслей о войне. Если у Жукова в мемуарах сплошной надрыв и его личный героизм и гений, то у Рокоссовского книга очень спокойна, в ней нет истерики даже в описании тяжелейших моментов (а Рокоссовский ведь сражался от выстрела до выстрела, под Москвой был тяжело ранен). У него всё всегда нормально. Да, положение тяжёлое, но ведь он солдат – чего кричать, дело обычное, привычное. И всё прекрасно – подчинённые прекрасные, население встречало прекрасно, и т. д. Практически ни о ком нет ни единого плохого слова. Но …

Но он даёт много фактов как бы говоря читателю: «Кто потрудился их понять, тому и без моих слов всё станет ясно».

К примеру Рокоссовский вводит нас в курс дела:

«В середине января по решению Ставки Верховного Главнокомандования на разных участках советско-германского фронта было принято новое наступление. Войска Западного фронта тоже продолжали наступательные действия. И мы в них участвовали, но теперь уже не на правом, а на левом крыле фронта. 10-я армия, которой командовал генерал Ф. И. Голиков, переживала тяжёлые дни. Немцы не только остановили её, но, подбросив силы на жиздринском направлении, овладели Сухиничами – крупным железнодорожным узлом. Пути подвоза войскам левого крыла фронта, выдвинувшегося далеко вперёд, в район Кирова, были перерезаны.

Управление и штаб 16-й армии получили приказ перейти в район Сухиничей, принять в подчинение действующие там соединения и восстановить положение.

Передав свой участок и войска соседям, мы двинулись походным порядком к новому месту. М. С. Малинин повёл нашу штабную колонну в Калугу, а мы с А. А. Лобачёвым заехали на командный пункт фронта.

Здесь нас принял начальник штаба В. Д. Соколовский, а затем и сам командующий.

Г. К. Жуков ознакомил с обстановкой, сложившейся на левом крыле. Он предупредил, что рассчитывать нам на дополнительные силы, кроме тех, что примем на месте, не придётся.

– Надеюсь, – сказал командующий, – что вы и этими силами сумеете разделаться с противником и вскоре донесёте мне об освобождении Сухиничей.

Что ж, я принял эти слова Георгия Константиновича как похвалу в наш адрес …

От Ф. И. Голикова 16-й армии передавались 322, 323, 324 и 328-я стрелковые дивизии и одна танковая бригада вместе с участком фронта протяжённостью 60 километров. Из наших старых соединений, с которыми мы сроднились в боях под Москвой, получили только 11-ю гвардейскую».

И дальше у Рокоссовского всё прекрасно; командующие соседними армиями оказались однофамильцы Поповы – очень хорошо и т. д.

Но оцените издевательскую суть приказа Жукова. По нормам той войны, полнокровной стрелковой дивизии в наступление давался участок фронта в 1,5—3 км. С теми силами, что Жуков выделил Рокоссовскому для этого наступления, участок фронта у него должен был бы быть максимум 15 км, а не 60! Более того, дивизия в обороне должна была занимать участок фронта в 6—14 км, т. е., наличных сил даже для обороны едва хватало. Но Рокоссовский истерики не устраивает и не требует дать ему резервы:

«Поставленная фронтом задача не соответствовала силам и средствам, имевшимся в нашем распоряжении. Но это было частым тогда явлением, мы привыкли к нему и начали готовиться к операции …».

Ещё один момент. Вы знаете, что немцы под Москвой при отступлении сжигали всё жильё. Делали они это из военной целесообразности. В лютые морозы в поле, в окопах воевать практически невозможно.