Владимир Алексеенко - … Para bellum!

В 1936 году были арестованы комкоры Примаков и Путна, но они молчали 9 месяцев до мая 1937 года. Могли бы молчать и дальше, но в середине месяца Гитлер продал НКВД (за помеченные советские червонцы) документы, которые Гейдрих выкрал в Генштабе немецкой армии, и которые первоначально предназначались для компромата командования вермахта. Документы Примакова подкосили. Он начал говорить и по его показаниям арестовали Тухачевского и других. Эти «кололись» немедленно. Фельдман в день ареста. Тухачевский успел написать тома собственноручных признаний. Вы, конечно, скажете, что их пытали.

В 1957 году Тухачевского и других реабилитировали, а в 1961 в ЦК КПСС спохватились и сделали «проверку правильности» обвинения 1937 года. Конечно искали хоть каких-либо доказательств пыток. Нашли такие: «Мучительному ночному допросу был подвергнут и арестованный комкор Путна … 14 мая … его допрашивали в течение всей ночи. В результате Путна дал показания на Тухачевского …». Допросила комиссия ЦК и следователя пытавшего Примакова: «… давали мне и другим работникам указания сидеть вместе с Примаковым и тогда, когда он ещё не давал показаний. Делалось это для того, чтобы не давать ему спать, понудить дать показания … В это время ему разрешали в день спать 2-3 часа в кабинете, где его должны были допрашивать и туда же ему приносили пищу».

Показания Тухачевского с подельниками рассмотрели на заседании суда их товарищи-судьи. Блюхер, Егоров, Алкскнис и единодушно решили – расстрелять за измену. Вы, конечно, скажете, что им Сталин приказал. Но дело в том, что ни тогда, ни сегодня судьям никто и ничего приказать не может. Судья по ст. 305 УК РФ, сегодня должен получать 10 лет за то, что выносит приговоры по чьим-либо приказам, а тогда по ст. 114 УК РСФСР более 2-х лет. Но Вы же всё равно не поверите и будете кричать: «Сталин убил! Сталин убил!»

Тогда я должен сказать – правильно убил! Зачем Красной Армии нужны были трусливые и подлые маршалы, которые от угрозы сутки не поспать оговаривают себя в том, что не совершали и за что полагается расстрел, или те, кто из раболепия перед начальством, идут на подлость убийства своих невинных товарищей?

Но и без этого на поведение некоторых маршалов следовало бы обратить внимание. Скажем – на маршала Блюхера, десять лет командовавшего нашими войсками на Дальнем Востоке.

У него была молодая жена и, когда Блюхера арестовали, её тоже отправили в лагеря, она растеряла детей, сидела очень долго и, разумеется, люто ненавидела Сталина. Тем ценнее её показания. Их стоит привести.

Она описывает инспекцию Гамарника в Хабаровске летом 1936 года, когда ещё ни один командир Красной Армии не был арестован.

«При отъезде Гамарника в Москву он (Блюхер – Ю.М.), сказавшись больным, провожать высокого гостя и начальника не поехал, что выглядело демонстрацией … Несколько позже муж решил в дороге нагнать поезд, с которым уехал Гамарник. Перед отъездом на вокзал он сказал мне: … А ты готовься к срочному отъезду из Хабаровска … Пришлю телеграмму. Мы условились: речь в телеграмме будет о Лиде … Если будет сообщено, что она приедет, – это будет означать, что мы в Хабаровске остаёмся, если же не приедет – значит, мы уезжаем. Телеграмму из Читы я получила: „Лида приедет“».

Спросите себя – куда Блюхер, человек военный, бросив свой пост в Хабаровске, планировал уехать без разрешения командования? И зачем ему этот отъезд нужно было кодировать в переписке с женой? Далее.

«… он рассказал, что с Гамарником (встреча состоялась на ст. Бочкарево-Чита) был продолжительный разговор, в котором Я. Б. Гамарник предложил Василию Константиновичу убрать меня, как лицо подставное („Объявим её замешанной в шпионаже, тем самым обелим вас … молодая жена …) На что Василий Константинович ответил (привожу его слова дословно): „Она не только моя жена, но и мать моего ребёнка, и пока я жив, ни один волос не упадёт с её головы““.

Смотрите, какие интересные разговоры ведут между собой «жертвы Сталина». Оказывается, если оклеветать невинного человека возле Блюхера, то с самого Блюхера можно снять обвинение в шпионаже. (Напоминаю – в это время ещё никаких арестов не было). Блюхер рад оклеветать невинного человека, но вот беда – она мать его ребёнка! Это его удержало!

Год спустя Блюхер с женой были в Москве. Глафира Блюхер рассказывает.

«31 мая во второй половине дня Василий Константинович и первый секретарь Дальневосточного крайкома ВКП(б) тов. Лаврентьев (Карвелашвили) поехали навестить приболевшего Якова Борисовича Гамарника к нему домой … К вечеру, ещё засветло, муж вернулся домой … На следующий день я, просматривая утреннюю почту … прочла … о том, что вчера, 31 мая, покончил жизнь самоубийством махровый враг народа Я. Б. Гамарник».

Итак, именно после разговора с Блюхером и Лаврентьевым Гамарник застрелился. Блюхер жене откомментировал это так:

«… Яков Борисович, по-видимому, уже говорил с Киевом по прямому и уже знал, что Иону Якира арестовали … Значит в тот момент, когда мы отъезжали, энкэвэдэвцы ринулись в дом, чтобы арестовать Якова Борисовича. Он застрелился. Успел».

Давайте обсудим это «успел» . Почему оно так удовлетворило Блюхера? По военным русским меркам у офицера есть только один повод застрелиться – когда он является носителем важной тайны и не уверен, что сможет скрыть её от врагов. Получается: Гамарник узнав, что дал показания после ареста 28 мая Якир, застрелился и этим успел что-то скрыть от их совместных врагов – НКВД.

Потом 11 июня Блюхер был членом суда над Тухачевским, Якиром и прочими «верными ленинцами». Он задавал злые вопросы подсудимым и проговорил их к расстрелу. Он, а не Сталин.

А затем, в 1938 году были бои с японцами у озера Хасан, которыми руководил Блюхер. Результаты боёв обсуждались на Главном военном совете Красной Армии, в присутствии ещё не снятого с должности Блюхера – члена этого Совета. Ворошилов по итогам Совета дал приказ № 0040 от 4.9.1938 года. Не будем приводить данные в нём оценки Блюхера, а дадим несколько фактов. Сначала о Блюхере, как профессионале.

«… т. Блюхер систематически из года в год, прикрывал свою … работу … донесениями об успехах, росте боевой подготовки фронта и общем благополучном его состоянии. В таком же духе им был сделан многочасовой доклад на заседании Главного военного совета 28—31 мая 1938 г., в котором утверждал …, что войска фронта хорошо подготовлены и во всех отношениях боеспособны».

А реально.

«… войска выступили к границе по боевой тревоге совершенно неподготовленными. Неприкосновенный запас оружия и прочего боевого имущества не был заранее расписан и подготовлен (о начале конфликта Блюхер знал заранее, за 7 дней. – Ю.М.) для выдачи на руки частям, что вызвало ряд вопиющих безобразий в течение всего периода боевых действий … Во многих случаях целые артиллерийские батареи оказались на фронте без снарядов, запасные стволы к пулемётам не были подогнаны, винтовки выдавались непристрелянными, а многие бойцы и даже одно из стрелковых подразделений 32-й дивизии прибыли на фронт вовсе без винтовок и противогазов. Несмотря на громадные запасы вещевого имущества, многие бойцы были посланы в бой в совершенно изношенной обуви, полубосыми, большое количество красноармейцев было без шинелей. Командирам и штабам не хватало карт района боевых действий. Все рода войск, в особенности пехота, обнаружили неумение действовать на поле боя, маневрировать, сочетать движение и огонь, применяться к местности … Танковые войска были использованы неумело, вследствие чего понесли тяжёлые потери … От всякого руководства боевыми действиями т. Блюхер самоустранился … Лишь после неоднократных указаний Правительства и народного комиссара обороны … специального многократного требования применения авиации, от введения в бой которой т. Блюхер отказывался … после приказания т. Блюхеру выехать на место событий, т. Блюхер берётся за оперативное руководство. Но при этом … командование 1-й армии фактически отстраняется (Блюхером – Ю.М.) от руководства своими войсками без всяких к тому оснований. Вместе с тем т. Блюхер, выехав к месту событий, всячески уклоняется от прямой связи с Москвой … трое суток при наличии нормально работающей телеграфной связи нельзя было добиться разговора с т. Блюхером».