Нина Молева - Сторожи Москвы

Трудно судить и об отношении Петра I к бабке. В придворной жизни она участия не принимает. Самая ее смерть, как, впрочем, и кончина Кирилы Полуехтовича, проходит незамеченной Дворцовыми Разрядами и другими видами документов, фиксировавших события царской жизни за каждый день. Анна Леонтьевна пережила Наталью Кирилловну, скончавшуюся сорока трех лет в 1694 году. Кажется, пережила, если судить по данным монастыря. Надгробная надпись в Высокопетровской обители называет датой кончины царской бабки 2 июня 1706 года. Только и здесь документальные материалы Семчина-Петровского вступают в противоречие с этим текстом.

Один из колоколов Петропавловской церкви Семчина, сохранявшийся до 1890 года, имел надпись: «Лета от сотворения мира 7199 года, от Рождества Христова 1691 года, июня в 28 день, положила сей колокол боярыня Анна Леонтьевна в подмосковную свою вотчину в село Петровское к церкви святых Апостол Петра и Павла в помин души по муже своем, боярине Кириле Полуехтовиче Нарышкине и по детех своих и по всех родителех своих в вечное поминовение».

Во время своего освящения, годом позже, Петропавловская церковь связывается уже с именем сына Анны Леонтьевны. Это первое упоминание о церкви и встречается в 149-й и 151-й Окладных книгах Патриаршего Казенного приказа: «В нынешнем в 7201 (1692) году, ноября в 1 день, по указу святейшего Патриарха и помете на выписке Андрея Петровича Владыкина велено: новопостроенные церкви св. Апостол Петра и Павла в вотчине боярина Льва Кирилловича Нарышкина, в селе Петровском, на попа с причетниками дани положить». Отсюда следует: либо Анны Леонтьевны в 1692 году не стало, чему противоречит надгробная надпись, либо она отказалась от вотчины в пользу одного из двух оставшихся к тому времени в живых своих сыновей – пятерых детей она похоронила. Последнее маловероятно, поскольку жила боярыня только в Семчине. К тому же к Нарышкиным именно в это время переходят одно за другим богатейшие подмосковные владения: в 1688-м – Чашниково, в 1689-м – Черкизово, Кунцево, Медведково, Тешилово, Строгино, Хорошево, Фили, Троицкое-Лыково. Золотой дождь возобновился с новой силой.

Имело Семчино в 1704 году, согласно Переписной книге, «церковь каменную… двор вотчинников, в нем 5 человек, и дворы конюшенной и скотной, в них 18 человек, да к сему деревня Семчина, в ней 12 дворов крестьянских, людей в них 37 человек. Упоминаемых в работах историка И. П. Токмакова и в многочисленных газетных заметках летнего дворца Петра и выстроенных якобы в течение 1699–1700 годов „голландских домиков“ здесь не числилось. Оказывается неоправданным и другое высказывавшееся краеведами предположение, что Семчино-Петровское перешло непосредственно к Петру.

И если опять-таки вернуться к дате кончины царской бабки, то точность надгробной надписи опровергается еще одним существенным обстоятельством. Нового владельца Семчина-Петровского не стало в 1705 году. Подобно всей прямой родне Натальи Кирилловны, жил Лев Кириллович недолго – умер не достигнув и сорока лет. На его похоронах родной матери не было. В связи с погребальными церемониями ее имя тоже не фигурировало. Все говорит за то, что Анны Леонтьевны давно не было в живых.

Но существует и еще одно обстоятельство, не привлекшее к себе внимания исследователей: последовательность строительства зданий в ансамбле Высокопетровского монастыря. Принято считать, что усыпальница Кирилы Полуехтовича появилась вскоре после его смерти – в 1691 году. Получается, что до нее в монастыре появилась великолепная Боголюбская церковь (1684–1685), ставшая усыпальницей всех Нарышкиных. Так почему же исключение, и притом очень скромное, не потребовавшее никаких сколько-нибудь значительных затрат, было сделано для основоположника рода? Что могло лишить права отца царицы Натальи Кирилловны покоиться в достойном царской семьи храме? И это после вступления внука на престол.

Думается, единственный ответ, который не опровергают документы: по существу опальная царица Наталья Кирилловна получила единственную возможность скромно похоронить отца в одном из окраинных и никак не связанных с дворцовой жизнью монастырей, а уже затем ей не было отказано и в праве построить в монастыре церковь. Шли годы правления Федора Алексеевича.

Он не готовился к престолу – у Алексея Михайловича был «объявленный» народу в 1670 году наследник, царевич Алексей Алексеевич. Федора пришлось объявить в 1674-м после неожиданной и тяжело пережитой царем кончины наследника. По образованности Федор не уступал старшему брату: тот же учитель Симеон Полоцкий, а от него – блестящее знание истории, мифологии, географии, польского языка и латыни, собственное представление о государственном устройстве и – мечта о независимости.

Ему мало лет при вступлении на престол, но еще меньше было в свое время Дмитрию Донскому. По сравнению с легендарным князем Федору Алексеевичу не слишком повезло с советчиками. Но в одном он неколебим: немедленное отстранение от престола всех собственных родных – Милославских. Сестры могли заниматься строительством и украшением новых своих кремлевских палат, выезжать в город и на богомолье. Если кто-то и мечтал о вмешательстве в государственные дела, его ждало горькое разочарование. Федор Алексеевич обходится своими любимцами – постельничим Иваном Максимовичем Языковым и стольником Алексеем Тимофеевичем Лихачевым. Он не идет навстречу сестрам даже в отношении выселения из Кремля вдовой царицы Натальи Кирилловны. Вместе с детьми.

Достаточно пятилетнему подученному матерью Петру броситься в ноги брату со словами: «Жалобу приношу… на Годунова, нарицаемого Языкова, который хочет меня нечестно и с матерью моею выслать из дома моего отца и от тебя государя, как древний Годунов царевича Дмитрия», – и Федор дает разрешение мачехе остаться в Кремле и даже начать строить себе новые палаты, правда, в отличие от царевен не каменные, а деревянные – на месте нынешнего Арсенала.

Федор Алексеевич увлекается архитектурой – по его собственному чертежу в Чудовом монастыре Кремля начинается перестройка старой церкви Алексея, прилегающих к ней палат и трапез. Он отменяет запрет отца на ношение западного платья и стрижку волос. Не считаясь с самыми серьезными последствиями в среде боярства, уничтожает местничество и дает распоряжение о сожжении знаменитых Разрядных книг, отменяет как «варварский обычай» членоотсечение. Федор Алексеевич задумывает Академию художеств, в которой должны получать бесплатное образование дети нищих и беспризорники. Даже в нарушение традиции дает «добро» на побелку Кремлевских стен, потерявших единый цвет из-за многочисленных починок.

По западных образцам начинают меняться особенно любимые юным государем торжественные выходы и шествия. И на все это ему дают право внешнеполитические успехи, в частности заключенный в 1681 году мир на 20 лет с Турцией и Крымом.