Андрей Сахаров - «Мы от рода русского…»

А далее следует описание страшного нападения врага на подвластную этому же врагу территорию. В областях, близких к владениям топарха, было полностью опустошено 10 городов и 500 деревень; наступила очередь и его владений. Топарх занялся их обороной, но вынужден был отступить под натиском «варваров». Неоднократно он предлагал им мирное соглашение, но тщетно.

Поздней осенью враг, наконец, напал на владения топарха. И тот занял позицию в районе, уже прежде подвергшемся опустошению. Это была, видимо, какая-то крепость. Оттуда воины топарха производили вылазки. Против пеших врагов топарх выставил своих лучников, против конных - свою конницу.

В ожесточенном сражении греки сумели устоять, и «варвары» ушли, а топарх приступил к восстановлению разрушенной крепости.

Последний, третий отрывок открывается рассказом о строительстве крепости и схватках с сварварами», В первом столкновении они потерпели поражение и ушли. Во время передышки топарх продолжал готовить крепость к отражению врага и отправил гонцов к своим сторонникам, прося их прибыть и обсудить создавшееся положение. Не было сомнения, что враги придут с новыми силами, и тогда выдержать нападение будет трудно.

На совещании встал вопрос о политическом подданстве. Топарх рптсвал оа то, чтобы местный район по-прежнему подчинялся Византии, но совещание решило по-иному: «Они же, или потому, что будто бы никогда не пользовались императорскими милостями и не заботились о том, чтобы освоиться с более цивилизованной жизнью, а прежде всего стремились к независимости, или потому, что были соседями царствующего к северу от Дуная, который могуч большим войском и гордится силой в боях, или потому, наконец, что не отличались по обычаям от тамошних жителей в собственном быту,- так или иначе решили заключить с ними договор и предаться ему и сообща пришли к заключению, что и я должен сделать то же самое».

Вот тут-то топарх и отправился к «царствующему к северу от Дуная» для того, чтобы сохранить своп владения. Тот принял топарха, кратко с ним побеседовал, вернул топарху правление над климатами и даже добавил ему одну область, гарантировал доходы от подвластных территорий.

Такова канва событий, но не сказано, куда ездил топарх, с кем он воевал, кто такой «царствующий к северу от Дуная», где находится область, в которой правил то-парх, когда происходили события - в 60-е или 90-е годы X века. Все это покрыто тайной. Ясно лишь то, что то-парх является византийцем, и видна политическая связь его владений с империей.

Со времени публикации этих отрывков, уже около сотни лет, среди ученых идет дискуссия - именно по тем вопросам, которые мы только что обозначили выше. Одни считали, что в «Записке» говорится об истории крымских владений Византии, другие - о владениях крымских готов, что «варвары» - это хазары, а «царствующий к северу от Дуная» - это Святослав Игоревич; высказывалась точка зрения о том, что место действия - Подунавье. Кое-кто переносил время действия в эпоху Олега, а другие - ко времени Владимира Святославича, к периоду его противоборства с Болгарией, а питом с Византией. Рассматривать все «за» и «против» - значит вступить на путь продолжения научной дискуссии, у нас же цель другая - познакомить читателя с зарождением истории русской дипломатии, а потому мы хотим обратить внимание всех интересующихся этими сюжетами на факты, которые уже им известны. В первую очередь хочется вспомнить известие Яхьи Ан-тиохинского о войне, вспыхнувшей в середине GO-x годов X века в Крыму между Византией и Русью, о спешной поездке Калокира к Святославу, а главное, о сведениях Ибн-Хаукаля, записавшего, что руссы в районах, захваченных ими у хазар, старались установить систему власти и строить свои отношения q покоренным населением на основе договорных отношений.

Вот эти-то три сообщения, по нашему мнению, и могут создать еще одну гипотезу (а может быть, и окончательно убедить как специалистов, так и всех интересующихся историей) о событиях, отраженных в «Записке греческого топарха».

Главным в полемике стал вопрос, куда направился топарх после отъезда вниз по Днепру из владений «царствующего к северу от Дуная». Если его путь от устья Днепра лежал па запад, значит, его владения следует искать в Подунавье, на западном берегу Черного моря; если он подался на восток, то речь может идти о крымских, северопрпчерноморекпх колониях Византии. II вот здесь-то и кроется один из ключей разгадки тайн «Записки:;.

Много было споров о нахождении Бор нона, других упоминаемых селений. Но никто как-то не обратил внимания на элементарную деталь. Топарх двигался от Киева, а Киев, как известно, находится на правом берегу Днепра. В устье Днепра, пишет топарх, в трудных условиях ледохода отряд осуществил переправу на другой берег реки. Другим берегом мог быть только левый берег Днепра, а это значит, что топарх, переправившись через Днепр, двинулся не в сторону Дуная, а в сторону Крыма, значит, и Борион, другие селения, сами владения топарха, его соседей находились не в районе Дуная, Балкан, а в районе Северного Причерноморья. Кстати, Константин VII Багрянородный в своей книге «Об управлении империей», рассказывая о путях движения из Руси в Херсонес, замечает, что путники, «возвращаясь из Руси», переправлялись через Днепр.

Теперь посмотрим, что это был за район, где находилось селение Борион. Он располагался неподалеку от устья Днепра. Несомненно, что это было греческое поселение. Действительно, оно встретило топарха как своего, как представителя византийской администрации, но ясно и другое - что неподалеку от Бориона находилась неприятельская территория, что жители Бориона были встревожены положением дел, возлагали на топарха «большие надежды». Да и как им было не взирать на него с оптимизмом, если он возвращался из Киева, от могущественного русского князя, если он совсем недавно встречался с ним, провел в Киеве переговоры.

Мы видим в этом отрывке типичную картину жизни греческого форпоста неподалеку от устья Днепра, на пути к Крыму, форпоста, который со всех сторон был окружен русскими поселениями. Затерянные на огромных пространствах Северного Причерноморья, ставшего ареной борьбы Византии, Хазарин, Руси, печенегов, оторванные от своей родины, окруженные набиравшими силу русскими поселениями, жители Борнона схватились за топарха, как утопающий хватается за соломинку. Он мог защитить их, спасти от натиска неприятелей, сообщить им о состоянии дел в Херсонесе, Киеве, определить их дальнейшую судьбу.

Рассказ о жизни, страхах и надеждах этого селения как бы является живой иллюстрацией к статьям русско-византийского договора 944 года о судьбе как греческих, так и русских поселенцев в этом спорном районе. Вот она, тревога греческих «рыбных ловцов», вот оно, нежелание руссов уходить с наступлением зимы к себе на родину, вот она, напряженная борьба за, казалось бы, безлюдные, но стратегически важные опорные пункты на северном берегу Черного моря!