Андрей Сахаров - «Мы от рода русского…»

Это было последнее сражение руссов с греками. Наутро в греческий стан явилось русское посольство с предложением мира. Цимисхий с радостью согласился.

Уже после заключения мира с Русью Византия довершила разгром своего противника - Болгарии, до конца унизила страну, оскорбила ее народ, лишила болгар государственной независимости.

Византийские хронисты подробно рассказывают о том, как после ухода руссов и овладения Болгарией Иоанн Цимисхий разместил по всем крупным болгарским городам военные гарнизоны. Болгарская столица была переименована в честь Цнмисхия в Иоаннополь, а Доростол в честь его жены - в Феодорополь.

А потом последовала тягостная для Болгарии процедура детронизации царя Бориса. Вместе с братом Романом, которого греки оскопили, он был отправлен в Константинополь и принял участие в торжественном триумфе, который устроил себе после возвращения из-под До-ростола Иоанн Цимисхий.

Император въехал в византийскую столицу на белом

коне. Впереди него шла колесница, на которой были по-

ложены парадная багряная одежда болгарского царя,

царская корона, а также священная для болгар икона Богородицы. Цимисхия сопровождал блестящий эскорт.

Корона болгарских царей была отдана в храм святой Софии, а затем в императорском дворце Борис сложил с себя царские знаки отличия - снял драгоценную одежду, царскую обувь. Ему было присвоено звание магистра.

Армянский историк Степаиос Таронский, оставивший нам свидетельство о византийско-болгарской войне 971 года, сообщил, что в то время Цимисхий многих болгар «положил на месте (в сражениях), а остальных разогнал в разные стороны и принудил булхарский народ покориться».

Расколотая, залитая кровью, ограбленная и униженная Восточная Болгария была окончательно сломлена Византийской империей. Двурушническая провизантийекая политика правящих верхов страны привела Болгарию к национальной катастрофе.

После июльской битвы под Доростолом стало ясно, что удержать крепость на Дунае не удастся. И посольство Святослава, появившееся в стане греков, стало следствием этого понимания ситуации. О нем примерно одинаково рассказали и «Повесть временных лет», и Лев Дьякон. Византиец записал: «Император охотно принял предложение союза». А русский летописец историю этого посольства передал так: Святослав направил своих «слов» к Иоанну Цимисхию со словами: «Хочу миръ имети с тобою твердъ и любовъ». В ответ император прислал свое согласие и дары русскому князю. Это означало, что стороны выразили готовность восстановить отношения «мира и любви», которые давно уже связывали оба государства и к которым они вновь и вновь возвращались после конфликтов и военных столкновений.

Летописец передает и размышления Святослава и его дружины по поводу предстоящих мирных переговоров: «Аще не створнмъ мира со царемъ, а увесть (узнает) царь, яко мало насъ есть, пришедше оступять (окружат) ны (нас) въ граде. А Руска земля далеча, а пече-нези с нами ратьни, а кто ны (нам) поможеть?» Святослав якобы указал на то, что греки согласились вновь уплачивать Руси дань - «то буди доволно намъ». И тут же заявил: «Аще ли почнеть не управляти дани, да из-нова из Руси, совкупивше вой множайша (много воинов), поидемъ Царюгороду». Святослав не отказывался от продолжения борьбы, мечтал о новом походе на Константинополь, о будущих победах.

Б этих размышлениях и словах видна вся неукротимая максималистская натура русского князя, чувствуется его глубокая ненависть к Византии, стремление вести с ней борьбу до конца, Сейчас сила была не на его стороне, коалиция распалась, дружина поредела, к тому же греки шли навстречу, Исход борьбы могло решить только будущее…

Наутро русское посольство вновь появилось в греческом лагере. Судя по тому, что в тексте договора с русской стороны упомянут Свенельд, а с византийской - Феофил, можно полагать, что оба они возглавляли посольства сторон на переговорах по выработке как условий перемирия, так и условий долговременного мира.

Свенельд, таким образом, проявил себя не только как воевода и Игоря, и его сына, не только как политический деятель, который находился в качестве представителя русского князя при болгарском дворе, но и как видный дипломат.

Что касается Феофила, то это, без сомнения, крупный византийский дипломат епископ Феофил Евхаит-ский. Он вел переговоры с болгарами и восстановил дружбу между Византией и Болгарией в 968 году. Думается, что он же осуществлял выработку мирных условий со Святославом и болгарами летом 970 года. В этом случае в его руках сосредоточились нити всей русской политики Византии как при Никифоре Фоке, так и при Иоанне Цимнсхии.

Наутро византийский император принял русское посольство. Тут же Цимисхий предложил послам изложить свои соображения, и снова послы подтвердили желание Святослава о заключении договора «мира и любви», т. е. о возвращении обеих стран к нормам договоров 907-944 годов, которые десятилетиями определяли взаимоотношения двух государств. Сразу было дано указание писать посольские речи «на харатью», т. е. класть их на пергамент.

Вначале стороны договорились об окончании военных действий, о заключении мнра; условия письменного договора были отложены на последующие переговоры.

Лев Дьякон сообщает, что русские послы в лагере Цимисхия согласились с греками о следующих условиях мира: руссы передают грекам Доростол, освобождают пленных, уходят из Болгарии и возвращаются в свое отечество. Греки же обязываются пропустить руссов по Дунаю, не атаковать их своими огненосными судами, которые перекрывали выход в Черное море. Цимисхий обещал предоставить руссам на обратную дорогу хлеб - по две меры на каждого воина.

Этот же хронист, а также другие греческие авторы упомянули о том, что стороны договорились считать себя «по-прежнему друзьями». А это означало, что восстанавливались условия об уплате Византией дани Руси, о чем также сказала и русская летопись.

Одним из условий мира стало обязательство Иоанна Цимисхия направить послов к дружественным Византии печенегам с просьбой пропустить беспрепятственно русское войско на родину. Цимисхий дал такое обещание.

Но выработка этого соглашения была лишь половиной дела. Следовало определить дальнейшие взаимоотношения между государствами, обратиться к судьбам Болгарии, Северного Причерноморья, Херсонеса, других направлений внешней политики обоих государств. И тут в полном блеске выступили Феофил Евхаитский, Све-нельд и другие деятели, проводившие переговоры.

Их продолжение шло уже в Доростоле, в лагере Святослава, И если в выработке условий мира в греческом стане принимал участие Иоанн Цимисхий, то теперь в русском лагере в работе посольского совещания принял участие Святослав, Так руссы и греки и вели переговоры то в русском, то в византийском лагере, и в этом следует усматривать не простую случайность, а стремление сторон, и в первую очередь потерпевшей поражение Руси, поставить переговоры на равноправную основу.