М. Воробьев - Русская история. Часть II

В этом бою покрыли себя славой Семеновский и Преображенский полки, а колоссальная дворянская конница, которая могла бы попросту растоптать шведов при своем количестве, позорно бежала. Масса солдат попала в плен (офицеров Петр потом выкупал).

Карл XII не чаял таких успехов, был ими поражен и всячески стремился к тому, чтобы как можно скорее избавиться от русских пленников и русских частей, потому что их было больше, чем его армия. Поэтому разрешали уходить и с оружием, и без оружия — только бы ушли подальше.

В Европе гремела слава юного шведского короля, которому едва ли было 17 лет. По случаю его победы была выбита такая медаль: на одной стороне царь Петр сидел у костра, и соответствующая надпись гласила: «Седе Петр у огня и греяся», а на другой он бежал — «исшед вон, плакася горько». Петра этим нельзя было удивить, но он понял, что война такой, как он ее себе представлял, кончилась, а будет что-то совершенно иное.

У Петра было драгоценное качество: в момент наибольшей опасности он предпринимал обычно безошибочные шаги. Поэтому сразу же после поражения под Нарвой он начинает реформировать русскую армию. Он создает новую артиллерию взамен той, которая была потеряна под Нарвой, и действительно переливает на орудия какое-то количество новгородских колоколов. Троице-Сергиева Лавра дает Петру огромную сумму денег на воссоздание армии — добровольно — он не изымал эти деньги. Петр выдвигает на первые места русских военачальников, имена которых впоследствии навсегда войдут в историю русской армии и России: Шереметев, Репнин и Алексашка Меншиков — «Данилыч», который проявит себя как великолепный кавалерист и замечательный тактик, человек, создавший русскую кавалерию.

Казалось, Карл XII должен идти к Новгороду добивать русскую армию как предписывает стратегия. Но этот бесспорно одаренный тактик оказался никудышным стратегом. Он считал, что раз с Данией кончено и с Петром тоже, то дальше надо покончить с саксонским курфюрстом (он же польский король), и отправился за ним в погоню. И гонялся несколько лет — как выражался Ключевский, он надолго увяз в Польше.

Польшу наводнили шведы, Польша была разграблена всеми, кто там воевал. Был избран новый король, на этот раз уже ставленник шведов. В Польше началось разделение на шведскую и польскую партии, была и русская партия. Короче говоря, Польша полностью «демократизировалась».

А Петр времени не терял: уже в 1701–1702 годах пришли первые победы над шведами. Это были небольшие сражения, которые выиграл Шереметев в Прибалтике, а дальше медленно-медленно русские войска стали двигаться вдоль побережья Финского залива. В 1703 году был основан Петербург на острове, который сейчас называют Заячьим, там, где стоит Петропавловская крепость. Петр называл его по-голландски «мон луст эйланд» — «самый веселый остров». Вскоре Петр начинает называть это место столицей, хотя до столицы было еще далеко.

Приходят первые скромные морские победы, когда русские галеры при полном безветрии атакуют шведские корабли и берут их на абордаж. А Карл XII все еще пребывает в Польше. Оттуда он движется в Саксонию, там наносит страшное поражение Августу; тот, естественно, вступает с ним в переговоры, выходит из союза с Петром и становится союзником Швеции. А Петр потихоньку продолжает свои военные реформы. Армия увеличивается, флот начинает строиться с невероятной скоростью, Адмиралтейская верфь начинает спускать на воду все больше и больше кораблей. И тут Карл соображает, что теперь самое время нанести удар в самое сердце России, и начинает движение из Варшавы на Москву. Доходит до Могилева, русские войска отступают; он одерживает блестящие, хотя и небольшие победы, но выясняется, что армия его не слишком хорошо снабжена запасами, и он должен подождать, когда из Прибалтики подойдет вспомогательный корпус генерала Левенгаупта.

Вместо того чтобы идти навстречу Левенгаупту или, во всяком случае, как-то обезопасить его движение, Карл спокойно дожидается обозов, и Петр перехватывает инициативу. В сражении при деревне Лесной осенью 1708 года Левенгаупт наголову разбит, к Карлу прибегают какие-то остатки солдат, а весь обоз оказывается в руках русских. Здесь уже можно считать, что дело Карла погибло. Но он этого {8} не понимает, видимо, просто потому, что стратегическое мышление ему не дано. Поверив похвальбе украинского гетмана Мазепы, который втайне уже давно заключил с шведами союз, Карл воображает, что тот ему приведет десятки тысяч казаков, снабдит его хлебом, порохом, деньгами и т. д.

Можно до сих пор спорить о том, сколько казаков привел Мазепа. Одни считают, что полторы тысячи, другие — около десяти тысяч. Как считать: если десять тысяч, то через неделю все равно стало полторы тысячи, потому что они просто бежали, увидев, что происходит.

Петр, узнав об измене Мазепы (во что он не сразу поверил), стал действовать с невероятной энергией. В Батурин, столицу Мазепы, был послан Меншиков, который сжег город, а все, кто оказывал сопротивление, были повешены. Запорожская сечь, гнездо украинской самостийности, была сожжена и разорена, а духовенство предавало Мазепу анафеме во всех церквах. Сделано это было с невероятной быстротой, и на Украине никакой поддержки Мазепа не получил.

Тогда шведы, нуждаясь абсолютно во всем, пошли к Полтаве и осадили ее. Полтава — город, в котором были какие-то запасы, — не была крепостью. Укрепления Полтавы — рвы и насыпи. Шведы даже не смогли обложить ее полным кольцом, поэтому осажденные сносились с Петром через посыльных. Положение Полтавы все-таки становилось критическим, хотя на валах умудрялись отбивать все атаки шведов. Постепенно порох и продовольствие подходили к концу, но знаменитый начальник гарнизона полковник Келин все-таки держался. Время было выиграно, и Петр подвел всю армию к Полтаве.

И вот летом 1709 года, спустя 9 месяцев после сражения при Лесной (Петр называл эту битву матерью полтавской баталии), произошло знаменитейшее событие, о котором у нас знают, казалось бы, все, но знают далеко не достаточно. «И грянул бой, полтавский бой! Швед, русский колет, рубит, режет…» — это все знают с детских лет. До Полтавы стратегическая инициатива была в руках у шведов. А после Полтавы о Швеции можно вообще не говорить как о серьезном противнике, потому что шведская армия перестала существовать как боевая сила. Пленным шведам оставалось только мостить Петербург, и они неплохо это делали — весь Невский проспект вымощен камнем руками шведов. Огромная по тем временам армия — больше 30 тысяч человек — была уничтожена, а живые оказались в плену. И только где-то в Померании остался один шведский корпус, который погоды не делал.