М. Хитров - Александр Невский - Великий князь

Другая черта наших поработителей, которая, конечно, также не могла ускользнуть от зоркого взгляда Александра, заключалась в том, что татары, будучи исполнены свирепой вражды ко всем другим народам, в то же время очень ласковы и обходительны со своими. Естественно, что на русских князей они смотрели

подозрительно, особенно на князей, выдававшихся среди других умом и доблестью. Но с другой стороны, в своих собственных интересах, они могли бы дорожить князем, на верность которого можно было положиться. Без сомнения, Александр Ярославич употребил все силы своего ума для того, чтобы снискать доверие и расположение верховного хана и его приближенных. Мы очень мало знаем о путешествии Ярославичей ко двору верховного хана, но, судя по результатам, равно как и по дальнейшему течению событий, можем полагать, что благодаря своим блестящим качествам, такту и умению обращаться с монголами Александру действительно удалось заручиться расположением хана и его приближенных.

Но в то же время сколько горьких унижений пришлось испытать в ханской ставке невскому герою! Как, должно быть, было тяжело ему скрывать невольное чувство отвращения, вызываемое всем бытом, всей обстановкой монгольской жизни! Для снискания себе ханской милости русскому князю приходилось дарить богатые подарки и угождать не только хану, но и его женам, приближенным и даже слугам и близко знакомиться с ними. Чтобы стать в глазах татар своим, близким человеком, необходимо было и самому угощать и принимать угощения, приходилось пить любимый татарский напиток кумыс, на который русские более, чем другие христиане, смотрели с омерзением и, вкусив его по необходимости, спешили взять у священника отпустительные молитвы. То же самое было и с остальной пищей, кониной, падалью и животными, убитыми рукою язычника… Сколько пришлось вытерпеть от гордого, презрительного обращения не только вельмож, но и простых варваров! «Татары более горды, чем другие народы, и презирают других, не обращая никакого внимания на знатность тех, с кем имеют дело»,- пишет папский посол. Унижения были бы поистине нестерпимы, если бы благочестивый герой не помнил непрестанно о Том, Кто претерпел бесконечно горшие унижения и позор для спасения рода человеческого. Унижение становилось высоким подвигом…

Отпуская от себя Ярославичей, верховный хан распорядился так, что старший - Александр - должен был получить Киев и «всю землю Русскую», удерживая в то же время за собою Новгород и Переяславль-Залесский, а младший - Андрей - владимирский стол с остальными областями. Киев - старинный стольный город. История удельно-вечевой Руси полна междоусобными войнами из-за обладания Киевом, матерью городов русских, колыбелью христианства на Руси, хранилищем святыни. Но Владимир уже во времена Андрея Боголюбского возвысился над Киевом и сделался на самом деле средоточием Русской земли. После нашествия Батыя Киев скорее походил на деревню, чем на город. Чем же объяснить, что великое владимирское княжение досталось не старшему брату, как можно было бы ожидать, не Александру, а младшему - Андрею? Нельзя сомневаться в том, что Александр, пользуясь всем своим влиянием, сумел бы добиться великого княжения, если бы это входило в его планы. Но, чуждый самолюбивых расчетов, он и на этот раз не торопит событий и подчиняется ханскому распоряжению. Может быть, хан, отдавая преимущество младшему брату, со свойственным монголам коварством хотел еще раз испытать Александра, может быть, он еще опасался вручить сильнейшую русскую область князю, выдававшемуся своими способностями?.. Но были и другие основания для Александра удовольствоваться данною ему частью. По словам Татищева (IV, 22), хан сделал свои распоряжения относительно братьев «по завету отца их». Судя по тогдашним обстоятельствам на Руси, это вполне вероятно. Предусмотрительный политик Ярослав Всеволодович соображал, что храбрый Александр, уже доказавший свою способность с успехом бороться с западными врагами, сумеет более, чем кто-либо другой, отстоять против их нападений целость Русской земли, став на страже ее западной окраины. В самом деле необходимость бдительного наблюдения за западными соседями и энергических действий против них становилась все очевиднее. Во время путешествия старших Ярославичей доблестный брат их Михаил сложил свою голову в борьбе с литовцами, которые с каждым годом, можно сказать, становились опаснее для Руси. В то же время шведы и немцы, хотя и устрашенные победами Александра, однако вовсе не думали отказаться от враждебных действий против русского народа, выжидая лишь более благоприятных для себя обстоятельств.

Было и еще одно соображение, которым мог руководиться Ярослав при распределении земель. Он сам рассчитывал утвердиться в Киеве в то время, как разразилась гроза монгольского нашествия. По известию Волынской летописи, он не мог его удержать за собой и удалился в Суздальскую область. Только Александр мог упрочить здесь свою власть и удержать Киев за родом Ярослава. Далее - во время погрома Батыева - особенно пострадало Приднепровье. Между тем как Северо-Восточная Русь начала оправляться благодаря скорой и энергической помощи самого Ярослава, приднепровские земли оставались в запустении. Никто не был способнее Александра сколько-нибудь привести здесь дела в порядок и энергической деятельностью хотя отчасти загладить следы разорения. Словом, гораздо большие трудности, которые предстояли теперь киевскому князю, могли побудить Ярослава назначить Андрея во Владимир. Может быть, здесь отчасти действовало особенное расположение Ярослава к Андрею, с которым он никогда не расставался.

Как бы то ни было, Александр Ярославич без малейшего неудовольствия принял на себя трудную задачу, одушевляемый любовью к родине. Тем удивительнее встречать у наших историков обратное, ни на чем не основанное предположение о недовольстве Александра тем, что ему достался Киев, а не

Владимир. Разве не так же спокойно отнесся и раньше Александр к разделу областей, произведенному его дядею непосредственно после смерти Ярослава?.. Удивительно и то обстоятельство, что, несмотря на недовольство старшего брата, однако умевшего с замечательной энергией достигать своих целей, Андрей спокойно княжит во Владимире, а Александр, нисколько не думая о соперничестве, собирается в Киев, несмотря на то, что его горячо отговаривали новгородцы. Между тем это нисколько не мешает утверждать, что «невский герой не поехал туда (в Киев), а пребывал или в Новгороде Великом, или в своих суздальских волостях (мы могли бы сказать с большим правом: гостил у брата своего Андрея во Владимире), ожидая удобного случая завладеть стольным Владимиром». Если бы мы могли перенестись в описываемое время, то увидали бы нечто совершенно противоположное словам историка, а именно - трогательное зрелище всенародного горя по случаю тяжкой болезни, постигшей невского героя, всеобщего горячего участия русских людей, с умилением услышали бы горячие молитвы всей Руси о том, кто служил ей лучшим утешением в те скорбные годы… Так опасно свои собственные мысли и соображения, притом построенные в расчете на слабости человеческие, приписывать деятелям, отличавшимся возвышенным строем мысли и благородством души… Но мы еще раз вернемся к этому предмету.