Анатолий Терещенко - Война глазами дневников

А еще Гудериан, против брони которого осенью сорок первого сражались воины трагически погибшей 50‐й армии РККА, вспомнил о беседе в городе Орле со старым царским генералом. Тогда он сказал такие слова немцу:

«Если бы вы пришли двадцать лет тому назад, мы бы вас встретили с большим воодушевлением. Теперь же слишком поздно. Мы как раз теперь стали снова оживать, а вы пришли и отбросили нас на двадцать лет назад, так что мы снова должны начать все сначала. Теперь мы боремся за Россию, и в этом мы все едины».

Как никто другой Гудериан понимал – в единстве сила!

Из записей дневника Гельмута Шибеля:

«Во время войны на Восточном фронте я был командиром роты 13‐й танковой дивизии. Я в этой должности испытал все ужасы войны. Войны страшной и длительной, коварной и необъяснимой, волюнтаристской и обманчивой. Войны, на которой происходила утрата человеческого достоинства и способности трезво размышлять. Мозги, бывало, работали меньше, чем эмоции.

Я старался быть объективным в своих оценках как воинов вермахта, так и бойцов Красной армии, отдавая дань храбрости и благородству, независимо от того, кто их проявлял: советский воин или солдат вермахта.

Да, мы верили в скорую победу. Нам ее обещали политики и генералы. В Европе мы быстро управились – победы сыпались на наши погоны, самолюбие и была уверенность, что так же легко мы победим и Советскую Россию. Пропаганда Геббельса нас успокаивала, Провидение Гитлера нас убаюкивало. Мы верили в хорошо накачанные стальные мускулы Третьего рейха.

Победу на Восточном фронте мы видели через жерло танкового ствола. Поначалу все шло хорошо: Прибалтика, Белоруссия, Украина, Западная часть России – высвечивались реалии скорого захвата советской столицы. Москву мы видели в цейсовские стекла биноклей. Но потом в нашей машине что‐то сломалось. Российская пружина трудно, а то и вовсе не поддавалась сжатию. Мы почувствовали ее обратный ход. Под Москвой она стала стремительно расправляться.

И дело тут не только в глиноземной распутице и коварных морозах. Всем воюющим сторонам было холодно и голодно. Значит, Россия лучше подготовилась и с сезонным обмундированием, и питанием. Нам только обещали привезти теплое обмундирования. Командование и пальцем не пошевелило, зная, что эшелоны со спецодеждой стоят уже недели в тупиках. Больше заботилось оно о боеприпасах и боевой технике, а не о солдатах, замерзающих в снегах Подмосковья».

В конце своих дневниковых записей он с горечью произносит:

«У нас украли годы юности. С нами все кончено. Скоро все рухнет, и Третьего рейха никогда не будет».

Немцы проиграли еще и потому, что были необъяснимо жестоки по отношению к командирам и комиссарам, военнопленным и простым гражданам на оккупированных территориях. На звериную жестокость к мирному населению райхскомиссара Украины Эриха Коха фюреру жаловался даже рейхсминистр восточных оккупированных территорий обергруппенфюрер СА Альфред Розенберг.

Он считал, что своими действиями Кох усложняет отношения с украинскими националистами, временными попутчиками нацистов. Более того, создает основу для расширения и углубления процесса советского партизанского движения.

А в это время стремительно шли, ехали на колесах и грохотали гусеницами бронетехники по украинской земле по направлению к Москве в куцых мышиного цвета мундирах, обливаясь потом летом сорок первого года «зольдаты» группы армий «Центр». Они стремились вперед с мыслю фюрера о непременной победе над Россией с обещанием солдатам и офицерам земли под красивые фольварки.

Как говорил поэт:

Они сначала уперлись в Киев, потом в Смоленск. Подкатились на броне к Москве. И тут получился первый облом. Враг был разгромлен на подступах к Москве. А затем случились Сталинградская битва и Курская дуга. Враг стал задыхаться от подзатыльников, откатываясь, яростно сопротивляясь. Трезвомыслящие немцы понимали, что блицкрига не получилось. Красная армия теперь нацелилась на Германию и все быстрее и увереннее катила к Берлину.

Вот и оправдалась «ошибка» Сталина, что Советская армия будет воевать и добивать врага на его же территории!

Из воспоминаний бригаденфюрера и генерал‐майора войск СС Отто Кумма:

«…Отто Кумм с начала войны с Советской Россией командовал 4‐м мотопехотным полком СС «Фюрер» в составе дивизии СС «Рейх».

В начале июня 1941 года полк был доставлен по железной дороге в район польского города Люблин – для обеспечения охраны границы с Россией, как нам сказали. Однако в действительности здесь происходило сосредоточение и развертывание войск, что в сочетании с развертыванием тыловой службы могло означать только подготовку к войне с Россией. Это не могло не вызвать серьезную озабоченность у всякого сознающего свою ответственность здравомыслящего немца.

Принимая во внимание общую военную обстановку, уже тогда нельзя было исключить возникающую для Германии огромную опасность войны на два фронта. Правда, Франция была разгромлена и капитулировала. Но ни в коем случае нельзя было недооценивать военную мощь Англии, для которой усмирение Германии было вопросом жизни и смерти. Чем сильнее становилась Германия, тем большие опасения вызывала ее военная мощь у Англии…

Еще не была известна точная дата начала наступления на Россию, но все очевиднее становилось, что решение уже принято. На рассвете 22 июня 1941 года внезапно начался сильный обстрел из всех калибров дальнобойной артиллерии русских позиций на восточном берегу Буга и в дальнем тылу. Эскадрильи немецких бомбардировщиков и истребителей непрерывными волнами пролетали над расположением полка, который только что получил приказ подготовиться к выступлению. Так началась роковая война с Россией!

Начали поступать долгожданные первые сообщения о том, что русские, занимавшие позиции на берегах Буга, были захвачены врасплох. Сообщалось также об удачной переправе через Буг, о тяжелых боях в Бресте и в его окрестностях, об огромных потерях русских и об их беспорядочном отступлении на других участках фронта.

С большим интересом мы наблюдали за завязавшимися воздушными боями с плохо подготовленными русскими летчиками, и все радовались нашему абсолютному превосходству в воздухе. Повсюду быстро разгорались все новые и новые бои… Мы перешли границу под Брестом. Здесь, в городе, все еще шел бой за крепость, которую героически защищали выпускники русского военного училища, они успешно отбивали все атаки германских войск.