Сергей Алексеев - Птица-слава

Глянули мужики, так и ахнули. Ходят вокруг француза, смотрят, не верят своим глазам:

— Гляди, настоящий!

— С усами!

— И сабля, смотри, была. И ружьё!

Висит оно теперь на плече у Кожиной. Сабля у рыжей молодки в руках.

Торжествуют сельские женщины:

— Ага!

— Не верили!

— Вот вам мужская работа!

— Ну, посмотрели? — спросила Кожина. — Теперь собирайтесь, очередь, значит, ваша.

— Подумаешь — раз повезло!

— Скопом штуку одну споймали.

— Ну меньше, ну больше одним — французская армия от этого, что ли, убавится?!

— Дурни! — ругнулась Кожина.

После первой удачи дело у женщин пошло успешнее. Второй, третий, четвёртый француз попался.

Ружьишками женщины обзавелись. Василиса Кожина ходит теперь в шинели. Сабля гусарская сбоку висит.

Отводят женщины пленных в уездный город Сычёвку. Слава о них гремит.

Задумались теперь мужики. Завидно им, глядя на женщин.

— Эх, зря мы тогда не поверили!

— И нам бы теперь почёт.

Пересилили они мужское своё упрямство. Стали являться к Кожиной, проситься в отряд.

— Ну что же, надо подумать, — отвечает с улыбкой им Кожина. — Тут как присудит наш бабий сход.

Конечно, сход порешил мужиков принять. Давно ведь женщины этого ждали. Не бабье дело вести войну.

Хоть и не бабье, да всё же мало кто из женщин оставил ружья. Огромный теперь отряд. Старшим по-прежнему Кожина. Мужики послушны во всём.

— Приказывай, матушка, слушаем.

— Бей до конца француза! Ныне это единый приказ.

Вот какая она, Василиса Кожина, русская женщина, храбрая женщина. Её не то что на место старосты, Кожину хоть в губернаторы назначай, хоть в военный совет сажай.

В белорусских непроходимых лесах под Оршей расположился партизанский отряд — крестьяне из ближних сёл. Тут под Оршей они воевали, тут же в лесах и жили.

В отряде среди других мужичонка, по имени Петрусь, по фамилии Глебка. Он и выбрал-то это место.

— Хорошее место для вас я выбрал, — любит похвастать Глебка. — Можно по французам отсюда ударить, можно и снова сюда утечь!

Так крестьяне и поступали. Ударят по обозу, небольшому отряду французских солдат или по фуражирам — и снова к себе в леса.

— Нет, всё же хорошее место я выбрал, — не унимается Глебка.

А место-то, по правде говоря, было не очень хорошее. Болота кругом да топи. Мошка безжалостно ест. Нет бы выбрать где выше, где суше.

— Зато неприятель сюда не сунется, — рассуждает всё тот же Глебка. Сиди тут, как лыцарь в каменном замке.

— Твой замок одни болота.

— Болота для нас тут потвёрже камня, — отбивается Глебка. — А главное, можно всегда утечь. Любому из любого места можно всегда утечь, философствует Глебка.

И вот однажды крестьяне было напали на какой-то обоз. Да тут подоспела французская полурота, и партизанам пришлось бежать. Добежали они до леса — думали, дальше француз не тронется.

Однако полурота попалась отважная. Гнала она мужиков и дальше, шла по пятам и загнала в такие топи, что стой! Дальше вперёд ни шагу. Тут, к счастью, спустился вечер. Французы тронуть крестьян не успели. Зато обложили со всех сторон — конечно, кроме той, где болото. Расположились солдаты на ночь. Противник надёжно схвачен. Завтра ему конец.

— Ну вот тебе и твой замок! — кричат крестьяне на Глебку. — Лыцарь ты этакий… Вот тебе и утечь!..

— Да кто же думал! Француз какой-то чудной попался, — разводит руками Глебка. Он и сам понимает, что делу, поди, конец. Однако для храбрости и себе и другим: — Оно же, болото, не очень топкое.

Попробовали крестьяне — сплошная трясина. Шаг — и сразу по шею, два шага — катись с головой. Хотят они снова ополчиться на Глебку. Нет, не видно, пропал куда-то проклятый Глебка.

— Может, утоп?

А Глебка в это время пробирался всё-таки по болоту. Сук у него длиннющий в руках. Щупает им трясину. С кочки на кочку, где бухнет по пояс, где еле удержится, и всё же пролез.

С той стороны болота была деревня. Поднял Глебка на ноги мужиков, объяснил поспешно, в чём дело. Набрали крестьяне сена, кладок и досок, пришли к опасному месту, соорудили шаткий настил. По настилу весь партизанский отряд и убрался из-под самого носа французов.

— Ну, говорил я, что можно любому всегда утечь! — опять торжествует Глебка.

Вырвались мужики из окружения. Осмелели. Думают, а что, если им самим теперь захватить французов. Мысль озорная, всем нравится.

Обошли крестьяне болото сухими местами, взяли с собой мужиков из местной деревни, послали в другие, чтобы и из тех приходили на помощь. В общем, к рассвету все были на нужном месте.

Проснулись утром французы. Где же крестьяне?! А те у них за спиной. Вот уже и крики слышны, и самодельные пики пущены в ход, рогатины, косы, вилы. Правда, и ружей у мужиков с десяток, и две настоящие сабли.

Заметались французы. Одни к трясине — тут их голубит верная смерть. Другие к крестьянам — навстречу им тянутся косы и вилы. Погибли французы.

Довольны крестьяне.

— Ну как?! — смеясь, обращаются к Глебке. — А говорил, что любому можно утечь!

Отступают французы. Есть хочется. Нечего есть. Бродят французы по русским сёлам. Рыщут, где бы и чем поживиться.

Не забыта и деревня Ивановка. Недавно побывало здесь двадцать французских солдат. Сегодня явилось семеро.

Ходят французы по избам. Пусты закрома крестьянские. Скотина куда-то припрятана.

Явились они к деревенскому старосте, вцепились в белёсую бороду:

— Отвечай, где зерно укрыто.

Разводит старик руками:

— Третье лето у нас недород.

— Недород?

— Недород.

Обозлились французы, хлесть старика нагайкой:

— Недород?!

— Недород!

— Ах ты мошенник старый! — кричат французы. — Не желаешь добром, силой сказать заставим.

Схватили солдаты деда. Швырнули, как сноп, на лавку. Теперь уже двое стоят с нагайками.

Крутилась здесь Мотя — внучка упрямого старосты. Жалко ей деда, знает она, где зерно зарыто.

Взлетели над спиной старика, как цепа в обмолот, нагайки. Зажмурилась Мотя:

— Стойте!

Остановились французы, смотрят на Мотю.

— Дедушка хворый. Не бейте. Я покажу.

— Ах ты душа окаянная, — сплюнул старик с досады, потянулся к печному ухвату.

Съёжилась Мотя.

— Но, но, — вмешались французы. — А ну, собирайся! — командуют Моте.

Собралась девочка. Идёт, от обиды и страха всхлипывает. Вывела она французских солдат за околицу. Повела за бугор к оврагу.

Кусты над оврагом. Место укрытое. Пойди разыщи здесь зерно без Моти.

Спустились французы в овраг. Отмерила Мотя четыре шага от какой-то коряги, указала:

— Вот здесь.

Отложили солдаты ружья. Сняли мундиры. Лопаты в руки. Довольны французы: близка удача.

— А ну, не мешайся! — кричат на Мотю.