Анатолий Фоменко - Империя – II

Кстати, описанное в Апокалипсисе падение города Вавилона, может быть, отождествляется с известным взятием османами=атаманами Царь-Града = Трои = евангельского Иерусалима в 1453 году. То есть за 33 года до 1486 года, записанного в астрономическом гороскопе Апокалипсиса. Апокалипсис говорит: «Пал Вавилон, великая блудница» (Ап.18:2). Недаром подчеркивается, что апокалиптический Вавилон сидит «на водах многих» (Ап. 17:1). Действительно, Царь-Град расположен на проливе Босфор и на берегу Мраморного моря. При описании падения Вавилона Апокалипсис рисует следующую вполне реальную картину: «В один час погибло такое богатство! И все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики, и все торгующие на море стали вдали и, видя дым от пожара ее, возопили, говоря: какой город подобен городу великому! И посыпали пеплом головы свои» (Ап. 18:17-19). Напомним, что при штурме Царь-Града в 1453 году османы=атаманы широко применяли тяжелую артиллерию, см. ХРОН6, гл.5:3.

Но не исключено, что в Апокалипсисе под Вавилоном понимается не только Царь-Град, но и обобщенно многие страны Западной Европы, погрязшие, по мнению библейского автора, в блуде и грехе. За это они и наказывались.

Мы уже высказали мысль, что первоначальный текст Апокалипсиса мог быть написан участником османского=атаманского завоевания. Однако затем книгу, вероятно, существенно переработали или даже существенно переписали. Интересно, что след этого остался в дошедшей до нас версии Апокалипсиса. Мы имеем в виду известный сюжет «о съедении книги». От лица Иоанна Богослова, считаемого автором, в Апокалипсис включен следующий рассказ. «И видел я другого Ангела сильного… в руке у него была книжка раскрытая… И воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими… я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего… И голос, который я слышал с неба… сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки ангела… И я пошел к Ангелу и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед. И взял я книжку из рук Ангела, и съел ее… И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках, и царях многих» (Ап. 10:1-4, 10:8-11). И далее Ангел сказал Иоанну: «Не запечатывай слов пророчества книги сей… И также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей» (Ап. 22:10, 22:19).

Что мы узнали из слегка путаного, но тем не менее достаточно ясного рассказа? Сначала Ангел показал Иоанну некую книгу с описанием происходящих событий, но потребовал не разглашать ее содержания: «скрой… и не пиши сего» (Ап. 10:4). Более того, Ангел потребовал, чтобы Иоанн «съел первую книгу». Что и было исполнено. Тем самым, содержание первой книги оказалось полностью утраченным. Взамен Ангел приказал Иоанну написать новую, вторую книгу, причем обнародовать ее: «не запечатывай слов пророчества книги сей» (Ап. 22:19). Что и было сделано. Иоанн написал тот вариант Апокалипсиса, который, надо полагать, и дошел до нас. Таким образом, нам сообщили, что на самом деле были две книги. Некая первая, уничтоженная, «съеденная», и следовательно, расценивавшаяся как «неправильная». И вторая, «правильная», написанная заново, под диктовку Ангела. Именно так и воспринимали этот сюжет средневековые иллюстраторы Апокалипсиса. Например, на известной гравюре А. Дюрера, рис.d2.15, мы видим Ангела, протягивающего Иоанну первую книгу. Иоанн «съедает» ее. А рядом с ним уже лежит вторая книга, написанная Иоанном. На земле, около второй книги, мы видим письменные принадлежности: пузырек с чернилами и т.п. Совершенно недвусмысленно показан процесс создания второй книги на основе «съеденной» первой. То обстоятельство, что они обе одновременно изображены на гравюре, не должно нас смущать. Средневековые художники широко пользовались «приемом мультфильма», последовательно изображая на одном и том же листе несколько следующих друг за другом событий, разделенных промежутком времени. Как бы разворачивая события во времени.

рис.d2.15

Тем самым Апокалипсис не скрывает, что первоначальная его версия была уничтожена, а потом написана заново. Именно это мы и утверждаем, говоря, что дошедшие до нас библейские книги подверглись редакции в XVII-XVIII веках.

Не нужно, впрочем, думать, что первый вариант Апокалипсиса был действительно в буквальном смысле съеден Иоанном Богословом. Скорее всего, тут мы вновь сталкиваемся с путаницей, возникшей у позднейших редакторов Апокалипсиса при попытке прочесть и осознать фразу вроде: «Иоанн съел книгу». Речь шла, скорее всего, о том, что Иоанн внимательно прочел первую книгу, а затем на ее основе создал свой вариант. Ведь до сих пор говорят, что кто-то «проглотил книгу», то есть жадно и быстро ее прочитал. Любителей чтения так и характеризуют: «глотают книги». Подобное выражение, вероятно, и стояло во второй книге Иоанна, вновь, еще раз, подвергнувшейся тенденциозному редактированию. Редактор мог не понять переносного выражения «проглотил книгу» и ошибочно (или специально) воспринял его буквально: «Иоанн съел книгу». Так и записал в новую версию Апокалипсиса. Получилась странность. А позднейшие послушные художники, вроде А. Дюрера, принялись тщательно изображать – как именно Иоанн жует и, давясь, съедает бумажную или пергаментную книгу. Даже если они и понимали бессмысленность такой «картинки», ослушаться церковного канона никак не могли. С тех пор и кочует по библейским иллюстрациям образ Святого Иоанна, буквально поедающего большую книгу, рис.d2.16.

рис.d2.16

Указанную нами путаницу слов легко понять, поскольку первый вариант Апокалипсиса, судя по цитированному выше сюжету, был действительно уничтожен. Так что вполне могли сказать, что «его съели».

Из сказанного следует, что переработка первичного варианта Апокалипсиса была довольно значительной. Иначе вряд ли пришлось бы уничтожать первую книгу и вместо нее заново писать новую. Так что речь шла вовсе не об «исправлении опечаток». С Апокалипсисом проделали нечто куда более существенное. Вероятно, его рассматривали как весьма ценное и важное произведение, которое должно быть особо тщательно приведено в соответствие с новыми стандартами и целями эпохи Реформации XVII века.