Андрей Черепанов - Сибирская кровь

И вот ранним утром 25 апреля 1655 года Михаил Сорокин и еще один казак – Федор Мещеряков [107] Они оба и большая часть отряда были среди 25-ти казаков, подписавших в 1646 г. челобитную. – явились в часовню святого Николая Чудотворца (церкви в остроге тогда еще не было), силой взяли там войсковое казачье знамя и «оставили коня Николе в казну», то есть в надежде на покровительство Николая Чудотворца принесли ему в жертву коня. Затем Сорокин со знаменем в руках вышел на площадь острога, где уже выстроилось с оружием его войско. И там был устроен «круг» с выносом креста. Все они «крест целовали на том, что-де им итти в Даурскую землю, а атаманом быть у них» Михаилу Сорокину и есаулом Федору Краснояру: «а иново-де атамана и есаула им никово не выбирать».

Чуть позже к бунтовщикам присоединились казаки под руководством однофамильца Михаила Сорокина Якова, а также крестьяне из-под Илимска и Якутска. Они за несколько месяцев всполошили все ленские поселения, не гнушаясь грабежами торговых людей и разорением усть-кутской ярмарки, а отряд Якова Сорокина мог, но лишь из-за недостатка времени не стал захватывать столичный Илимск. Кстати, о Якове – многие историки ошибочно считают его родным братом Михаила Сорокина. На самом деле, Михаил Григорьевич Сорокин был из Тобольска, а Яков Ермолаевич Сорокин – «московской ссыльный человек» 42. У Михаила Сорокина, действительно был брат, но другой – казак Антип Григорьевич, и он остался в Верхоленском остроге.

В конце концов «воровской отряд» общей численностью до трехсот человек, набрав необходимый для себя запас еды, вина, одежды и оружия, через Усть-Олекминский острожек направился в Даурию. Местные власти в осуществлении плана беглецов помешать никак не могли, но создавали видимость таких помех. К примеру, якутский воевода Михаил Лодыженский [108] Михаил Семенович Лодыженский – стольник, рында (оруженосец-телохранитель великих князей московских и русских царей XIV–XVII вв.) при приеме послов, якутский воевода в 1651–1660 гг. Был заподозрен в том, что «корыстовался» государевой казной, «чинил налоги великие» ясашным, промышленным и торговым людям, по дороге из Якутска в Москву около Енисейска умер. поручил илимскому «городничаему» Богдану Черепанову и «последним служилым людям», оставшимся в Илимске (а их было всего с десяток человек), организовать погоню за сорокинцами, вручить им «указную память» и «воров розговаривать», чтобы они «из побегу воротились и в винах своих государю добили челом», а в Даурскую землю не ходили «самовольством, скопом и заговором», никого впредь не грабили и вернули бы все раньше награбленное у разных лиц. Если эти «розговоры» не будут иметь успеха, воевода предписывал Черепанову собрать на Лене торговых, промышленных, гулящих людей и крестьян и с ними «воров переимать и привести в Илимской острог» 43. Разумеется, Богдан Черепанов поостерегся от погони, а что в дальнейшем случилось с сорокинцами – с точностью не известно.

А сам же Верхоленский острог пополнился новыми казаками, и власти стали поддерживать закрепление в нем служилых людей с собственными семьями взамен не вполне надежных «годовальщиков». Наверняка, именно тогда казакам – обычно взамен части государственного жалования – стали активно выделяться под Верхоленском во владение пахотные земли, и они занялись их освоением, кормлением с них своих семей. При этом непосредственной обработкой земли могли заниматься не сами или не только сами казаки, а привлекаемые ими работники.

Все это хорошо видно из раздела «Верхоленского Братцкого острошку служилые люди» окладной книги Илимского острога за 7185 (1677) год [109] Здесь и далее при пересчете года по юлианскому календарю в григорианский дается разница в 5508 лет, когда говорится о событиях за год, либо если отсутствует уверенность в происхождении событий в период с сентября по декабрь. . В нем показан «армейский штат» из казачьего атамана и тридцати казаков со множеством новых фамилий по сравнению с начальным после основания Верхоленского острога периодом. Из прежних осталось лишь пятеро, и все их носители – не потомки казаков из 1640-х или другие их родственники, а они же сами. И на сей раз имена и фамилии в списке дополнены отчествами, что предоставило хорошую возможность узнать, как звали их отцов: пятидесятник Михаил Иванович Козлов, конные казаки Григорий Борисович Ангрышев, Яков Федорович Кудря, Антип Григорьевич Сорокин и Андрей Леонтьевич Шипицын 44.

В ходе моего исследования станет известным, что семьи Ангрышевых и Кудря в полном составе покинут Верхоленск еще до первой ревизии, единственный представитель семейства Шипицыных умрет вскоре после нее, последний верхоленский казак с фамилией Сорокин будет направлен в 1748 году на службу в Охотск. Продолжат же династию верхоленских казаков-пионеров только Козловы. А представители других десяти фамилий, что были и среди казаков Верхоленского острога 1640-х годов, и среди его жителей 1722–1763 годов, полностью покинут воинскую службу и станут посадскими (купцами) или разночинцами.

В конце XVII века острог перестроили в форме четырехугольника со «стоячим» острогом с четырьмя глухими и двумя проезжими башнями в северной и западной сторонах. В нем размещались приказная изба, двор приказчика и государевы амбары, а за его пределами – около сорока дворов разночинцев – пашенных крестьян.

Историки утверждают, что еще через полстолетия, в середине XVIII века, поселение было перенесено на полторы версты выше по течению Лены. Однако вряд ли такой перенос состоял в разборе старых изб и возведении их на новом месте. Скорее всего, прежние постройки и их жители остались, где и были, но ввиду занятости ближайшей к детинцу земли под дома и приусадебные участки последующие строения организовывались уже на дальнем от него расстоянии. Там, где изгиб реки, если смотреть со стороны острога вверх по ее течению, уходил направо, к юго-западу, а горная гряда – налево, к юго-востоку, формируя между собой широкое пространство.

Впоследствии Верхоленск продолжал растягиваться вдоль реки, пока не достиг в длину пяти верст. Затем этот процесс прекратился, судя по всему, из-за выхода поселения к затапливаемым, болотистым почвам недалеко от нынешнего Картухая. Кстати, наверняка именно фактор зажатости Верхоленска рекой с запада, горами с востока и заболоченной низменностью с севера и юга послужил естественной преградой для его роста и даже лишил статуса районного центра, передав его Качугу.

Но пока ничто не предвещало упадка. Наоборот, в 1775 году из острога было образовано особое Верхоленское комиссарство, в 1816 году – слобода [110] На Верхоленскую слободу в метриках начали ссылаться еще с 1811 г. Вероятно, в 1816 г. из нее были административно выделены близлежащие деревни. . А через сорок лет, в 1857 году, губернатор Восточной Сибири Муравьев-Амурский, побывав в этом поселении, пожаловал ему статус города, и он стал центром крупного одноименного округа (с 1898 года называемого уездом), в который входило семнадцать волостей, расположенных на территории нынешних Качугского, Жигаловского, частей Баяндаевского и Ольхонского районов Иркутской области.