Владимир Тиссен - Марьина исповедь

– Это, несомненно, убийство, – категорично заявил худощавый старичок в очках, отчётливо выговаривая каждый слог в слове «несомненно», – вы посмотрите, ему на голову кинули вот эту железную шайбу.

Рядом с незнакомцем лежали осколки разбитого горшка с остатками цветка, шляпа и чугунная шайба. Городовой посмотрел наверх: на четвёртом этаже не хватало пятого крайнего горшка с геранью, окно было закрыто и зашторено.

– Да нет же, – рассуждал городовой, – цветок ветром сдуло, а грузы такие у жестянщика можно купить на рынке, дабы вес у горшка потяжелее был, чтоб этим же самым ветром и не сдуло. На краю стоял, вот и упал. Да и шайба вся в земле. Обычное дело.

– Но как же, господин полицейский, – не унимался старик, – ветра-то нет.

– А вот сейчас дуну разок, чтоб тебя сдуло, и будет ветер, – осерчал городовой, – кто-нибудь видел, что вот энтому господину горшок на голову кинули? – Все отрицательно покачали головой. Он посмотрел на дворника, тот тоже развёл руками. – Я же говорю, обычное дело. Может, кто-нибудь его знает? – ответа не последовало, и городовой начал обыскивать незнакомца. Кроме часов на цепочке да 30 копеек, ничего не было. – Не густо, ни одного документа.

И так как нам, мой разочарованный Читатель, не удалось познакомиться с этим человеком в трактире, тут уж ничего не поделать, имя его навсегда останется тайной. Видимо, на роду ему так написано: уйти из нашего рассказа незнакомцем.

– А шляпа? – осторожно выкрикнул старик.

– Что шляпа? – злобно зыркнул на него городовой.

– На шляпе может быть имя написано, посмотрите внутри, – настаивал старик.

Городовой поднял шляпу, внимательно осмотрел её и обнаружил под внутренним бантом визитную карточку.

Аполлинарий Матвеевич Гирин

Надворный советник

Старший контролёр судебных производств по городу Санкт-Петербургу

переулок Банный дом 6

– Вот тебе, бабка, и Юрьев день, – выпрямился городовой – человек-то знатный, а с виду не скажешь.

Извозчики, всё это время о чем-то жарко спорящие, ударили по рукам, и один из них удалился. Всё дело в том, что здесь пассажир особый. Если везти в больницу, да без сознания, то тройная плата полагается, ну а если преставился, то уже в похоронное бюро, а там ещё и поторговаться можно, сказать, мол, что другим отвезу, так вшестеро, а то и всемеро больше выложат. Городовой подозвал извозчика.

– Вот что, любезный, – сказал он, вытирая пот со лба, – отвезешь его высокоблагородие на Галерную 17, к братьям Лакрицким в похоронное бюро. Да скажешь, что от меня, Прохоров я, – внушительно произнёс городовой, – они укажут, где сгрузить. А я к полицмейстеру на доклад.

Ну что тут добавить. Кому-то жить, а кому-то умирать, и тот, кому достается первое, всеми силами старается эту свою жизнь сделать поярче, поинтереснее, как говорится, чтоб было и на хлеб, и на леденцы. В те времена это ещё называлось «Услуга за услугу». Не суди их строго, мой нравственный Читатель: и извозчик, который выторговал поездку у своего коллеги, и городовой Прохоров, который направил извозчика в нужное ему ритуальное бюро, конечно же, не бескорыстны, но они обычные люди своего времени.

Дворник с извозчиком погрузили тело незнакомца в коляску, предварительно подвязав ремнём и положив рядом шляпу. Извозчик тронулся в своём направлении, городовой в своём, а дворник проводил их скучным взглядом, расставил широко ноги и, опершись на свою метлу, продолжил дремать с открытыми глазами.

Первым делом Аполлинарий Матвеевич позвал полового, и так как подошло время оплаты, тот с застывшей улыбкой подбежал к гостю.

– Ваше сиятельство желает расплатиться?

– Наше сиятельство, – прошипел Гирин, – хотел бы прежде всего знать, где его шляпа? – он нервно стучал пальцами по столу.

Половой удивлённо захлопал глазами: «Вашу шляпу забрал ваш извозчик».

– Какой извозчик? Зови-ка ты мне хозяина, – вскипел Аполлинарий Матвеевич, – вижу-с, с тобой, дураком, каши не сваришь.

Через минуту появился трактирщик, коренастый бородач низенького роста в косоворотке и в канцелярских нарукавниках.

– Уважаемый, хочу принести Вам свои глубочайшие извинения. Мы готовы…

– Но он же, – перебил его половой, – он спустился, сказал, что ваш извозчик, потом спросил, где у нас телефон, а после вернулся и сел за ваш стол.

– Замолчи, придурок, – трактирщик хотел ударить полового по затылку, но достал только до шеи, – у нас такой случай впервые.

Тут уж трактирщик слукавил: всегда была договорённость между ворами и хозяином заведения. Хозяин получал свой небольшой процент, а воры спокойно работали; если мужики вора ловили, то били нещадно, но трактирщика он не выдавал. Знали мужики: пьёшь, держи шапку в руке, а кошель в голенище. И всё равно, где пьяный, вору работы непочатый край. Но то мужик, а тут дворянин, и таких договорённостей не было.

Гирин встал и посмотрел на трактирщика сверху вниз.

– Мы готовы всё возместить, – съёжился трактирщик, став ещё меньше, – если хотите, можете взять мой котелок, он почти новый.

– Да ты знаешь, кто я такой, – взревел Аполлинарий Матвеевич, – чтоб предлагать мне свой вшивый котелок. Да я тебя… – но быстро осёкся: популярность в таких заведениях ему была не нужна, он оправился и пошёл на выход.

– А за обед? – осторожно спросил половой.

Тот даже не повернулся, в нём всё кипело. Конечно, трактирщик мог бы ему сказать, что через час его шляпу можно будет увидеть в квартале отсюда, в магазине подержанной одежды, он сам две недели тому назад купил там свой котелок, но зачем было создавать лишнюю проблему? Выйдя на улицу без шляпы, Аполлинарий Матвеевич почувствовал себя практически голым. Справа, в нужном ему направлении, стояла толпа людей, извозчики. Чтоб не привлекать лишнего внимания, он повернул налево. Благо, что в те годы в Санкт-Петербурге было много шляпных магазинов. Пройдя несколько улиц, он нашёл нужный ему магазин и, уже выйдя из него в новенькой шляпе, подумал: «Нервы ни к чёрту. Хорошо, хоть пятница сегодня. После службы сразу в ресторан».

По набережной Фонтанки шли два молодых человек, звали их Абрам Натанович Лакрицкий и Арон Натанович Лакрицкий. У одного из них в руках была украденная шляпа Аполлинария Матвеевича. Как ты уже понял, мой догадливый Читатель, это были братья Лакрицкие, владельцы похоронного бюро «Светлый путь», куда был доставлен наш незнакомец. Одеты они были как два столичных франта, как говорится, с иголочки, и хоть обшивал их дядя Мойша Либерман, отличие от парижских костюмов было незначительное. Дядя Мойша шил лучше.

Своим нарядам они уделяли большое внимание, так как считали, что по внешнему виду продавца можно определить уровень продаваемого им товара. В остальном жили они очень скромно, нет, даже очень-очень скромно. В жёны взяли себе двух сестёр-близняшек и, прежде чем сделать им предложение, серьёзно подошли ко всем вопросам экономии. Здесь было много приоритетов: один день рождения на двоих, один подарок на день рождения для тёщи. Они даже визитную карточку заказали единого образца, не вписывая полностью имени и отчества, а только инициалы. Солистом в этом дуэте был Абрам, Арон играл вторую скрипку, но струны этой скрипки заставляли таять даже ледяные сердца.