Этьен Кассе - Евангелие от Иуды

— Знаешь, американские президенты хотели бы пожить у тебя, они специально приехали к тебе в гости… Но чтобы принять их, тебе нужно сделать маленький пустячок — показать нам Кодекс Чакос.

— Сколько? — сразу по-деловому осведомился он.

— Пятьсот, — показал я ему пять бумажек.

— Пошли, — он встал из-за стола.

Мы опять шли нескончаемо длинными коридорами и наконец оказались перед бронированной дверью с кодовым замком. Али быстро набрал комбинацию чисел, и мы вошли в небольшое сухое и прохладное помещение, где под стеклянным колпаком лежал некий манускрипт.

— Вряд ли я смогу вам разрешить взять его в руки, — в голосе Али слышались вопросительные интонации.

— Шестьсот?

— Только посмотреть из моих рук…

— Семьсот?

— Хорошо, можете посмотреть сами, но всего в течение пяти минут…

— Десять Франклинов, и ты вытаскиваешь нам папирус и запираешь нас здесь на час!

— Но отдать мне фотоаппарат!

Али не смог бороться с искушением и совершил, конечно же, должностное преступление. Впрочем, фотокамеру нам ему пришлось отдать, тут уже не работали никакие посулы с нашей стороны.

И вот мы с Ларионовым остались наедине с рукописью. Он вытащил сильную лупу, пинцет, блокнот. После тщательного осмотра рукописи Серж пришел к следующим выводам.

Степень сохранности документа такова, что не дает возможности точно датировать его. В первую очередь, не может быть датирован папирус, который для восстановления был подвергнут химической обработке. Впрочем, совершенно очевидны следы подстаривания документа. Однако нет возможности далее с точностью до века установить, когда оно могло быть произведено. Ориентировочно материал можно было бы отнести к XIV–XVI векам, впрочем, ни о какой точности речи идти не может. Написание букв — скорее стилизованное под коптскую скоропись III–IV веков, нежели сама скоропись. Чернила использованы, вероятно, изготовленные по древнему рецепту, нет возможности установить, когда именно.

Из всего этого следует, пожалуй, одно: как мы и предполагали, Евангелие от Иуды , во всяком случае тот его список, который мы держали в руках в Коптском музее в Каире и который считается сегодня единственным, — поздняя подделка. Возможно, этот список был сделан с более раннего; возможно, гностическое Евангелие от Иуды в самом деле существовало в первые века нашей эры, наука всегда делает такие допущения. Однако то, что найдено, особой ценности не представляет, шумиха, раздутая вокруг данного папирусного кодекса, вызвана необходимостью как-то вернуть деньги, вложенные, если верить этой информации, в его покупку — и раскрутку тоже.

Что же касается содержания Евангелия от Иуды , то оно оригинально и представляет собой попытку безымянного автора реформировать традиционные церковные взгляды на Иуду Искариота как на предателя. Судя по тому, что в тексте делается упор на духовную сущность Христа и ведется изложение космологической теории, принятой у гностиков, Евангелие было составлено именно в гностической среде.

После просмотра Кодекса Чакос мы попытались закинуть удочку Али на предмет Тайного Евангелия от Марка. Однако наш толстый менеджер так искренне и старательно таращил на нас глаза и разводил руками, что мы поверили: в Музее этого документа точно нет. Да и правильно это было: не должно все быть так просто. Если мы сразу осмотрели Евангелие от Иуды, как и предполагалось, то с Марком у нас должны, что тоже предполагалось, возникнуть сложности. Мы решили немного отдохнуть в отеле и прикинуть, куда можно и должно в первую очередь направить свои стопы в поисках полумистического документа.

Это был последний мэйл, который мы получили от Таманцева и Ларионова. Сначала их молчание было нами интерпретировано как перебои с Интернетом или недоступность техники (вообще-то Серж: взял с собой ноутбук, но ясно, что с ним могут куда-то не пустить, у него может разрядиться аккумулятор, а заряжать окажется негде, да мало ли еще каких подлянок может подкинуть комп?). Потом мы начали понемногу волноваться и пытаться до них дозвониться, однако у нас ничего не выходило: оба мобильника наших приятелей были отключены или находились вне зоны действия сети. Мы расстроились, но утешили себя тем, что, возможно, просто-напросто возникли какие-то проблемы с роумингом или сеть в Египте просто плохая, да мало ли что может произойти и с сотовыми телефонами тоже… Однако на пятый день их молчания нам стало совсем нехорошо, мы не находили себе места и не знали, в какие колокола бить, когда в дверь позвонили…

На пороге стоял курьер из DHL и улыбался дежурной улыбкой:

— Мсье Кассе? Пожалуйста, распишитесь. Вам пакет!

— От кого? — заглядывала мне через плечо Софии. — От Генки и Сержа?

— Да тут ничего не написано, а кто наш адрес писал, тоже непонятно, буквы печатные, — я решительно распечатал пакет. Внутри был… ларионовский диктофон.

Итак, нас оставалось трое: я, Софи и Жерар. Я еще не включил диктофон, но понял: с ребятами что-то стряслось. Увидимся ли мы с ними еще? Живы ли они?

Софи прижалась испуганным воробьем к Жерару, он каким-то отточенным жестом, как будто делал это лет двадцать подряд, обнял ее за плечи. «Ну что ж, мсье Кассе, — сказал я себе, — все нормально, слава Богу, они нашли друг друга. Софи — отличная девица, а ты все равно просто морочил бы ей голову, тебе ведь никто, по большому-то счету, не нужен, только твои расследования, ты сидишь на них как на наркотике… Идите, дети, любите друг друга и размножайтесь… А я — я, может быть, вообще умру, и тогда вы, может быть, придете на мою могилу и будете плакать долго-долго и горько-горько… Впрочем, я не помру. Я живучий, да и дел у меня впереди еще, чует мое сердце, порядочно…».

— Этьен, — прервал мой внутренний монолог Жерар, — выходи из ступора, включай диктофон. Это тяжело, но лучше знать, чем не знать…

— Да-да, — спохватился я, — сейчас…

— Да может, с ними ничего еще и не случилось, — неуверенно пробормотала Софи. — Может быть, просто они решили нам послать звуковое письмо…

— На диктофоне? — недобро прищурился я. — Знаешь, все-таки иногда бывает полезно включать мозги. Пусть не всегда, но хотя бы через раз…

— Да ты!.. — зашипела она.

— Брэйк! — остановил нас Жерар. — Давай, Этьен, не томи, сколько уже можно…

И я включил диктофон.

— Привет, ребята, — услышали мы голос Таманцева, — извините, что мы пропали из поля вашего зрения. Наверное, вы уже Бог знает что начали думать, переживаете за нас. Просто не было никакой возможности с вами связаться. Мы сейчас находимся под землей…