Антон Антонов - История людей

Вторая сигнальная система — это то, что делает человека венцом природы. Речь — основной признак разума.

Для Павлова, как человека верующего, было вполне естественно положить в основу своего учения тезис об исключительности человека среди прочих созданий Божьих. Но его открытия (умалять значение которых ни в коем случае нельзя) взяли на вооружение материалисты, у которых были на этот счет и свои аргументы.

Трудовая теория антропогенеза утверждает, что вторая сигнальная система появилась тогда, когда предки человека стали систематически заниматься трудовой деятельностью. Или конкретнее — изготовлением орудий. Более того, она и служит именно этой цели — координации трудовой деятельности.

И вдруг американцы в опытах с обучением шампанзе и горилл амслену — американскому языку глухонемых — натыкаются на факты, которые переворачивают все теории с ног на голову.

Самка шимпанзе по имени Уошо смогла заучить несколько сотен знаков, обозначающих не только предметы, но и действия, признаки и явления. Если ей демонстрировали предмет, Уошо показывала соответствующий знак на амслене — американском языке глухонемых.

Но этого мало. Вскоре обезьяна стала давать правильные ответы на вопросы, заданные устно. Это могло означать только одно — она понимает человеческую речь.

Однажды, когда Уошо чем-то порадовала ученых, один из них не удержался от комплимента.

— Смотри, ну разве она не прелесть? — сказал он.

— Нет, я обезьяна, — тут же ответила жестами шимпанзе.

И тут уже представляешь себе не собаку, которая радостным повизгиванием реагирует на слово «гулять», а скорее, маленького, но смышленого ребенка, который, услышав незнакомое слово в свой адрес, объясняет непонятливым взрослым, кто он такой на самом деле.

А потом говорящая обезьяна окончательно повергла исследователей в шок. Во время прогулки она увидела на озере утку. Слова «утка» в ее знаковом словаре не было. И тогда Уошо, недолго думая, объединила два знака, назвав утку «водяной птицей».

После этого исследователи уже ничему не удивлялись. Даже тому, что Уошо обучила языку глухонемых соседку по вольеру, а потом и собственного детеныша.

А горилла Коко, тоже обученная амслену, однажды стала вдруг давать на все вопросы неправильные ответы.

— Плохая горилла! — в сердцах сказал исследователь.

— Смешная горилла, — смеясь поправила его обезьяна [7] А другой случай с этой гориллой еще более поразителен. У нее был любимый кот, и после того, как он умер, Коко в разговоре о нем сказала исследовательнице на амслене: «Он ушел туда, откуда не возвращаются». .

Вот так.

Если обезьяны способны свободно овладевать человеческой речью — значит, они разумны.

Зачем искать инопланетян на планетах далеких звезд, если братья по разуму живут рядом с нами в африканских джунглях?

Если человеческий разум появился в результате трудовой деятельности, то откуда, в таком случае, взялся обезьяний разум? Ведь обезьяны трудовой деятельностью не занимаются.

И о какой исключительности людей на фоне остального животного царства можно говорить, если у обезьян тоже есть вторая сигнальная система?

Но ведь чем-то человеческий разум все-таки отличается от обезьяньего. Шимпанзе не пишут книг и не запускают спутники в космос. И в этом смысле человек на само деле исключителен.

Значит, дело не в наличии второй сигнальной системы, а в чем-то другом. Может быть, в степени ее развития. Или шире — в универсальности человеческого разума.

Иногда разум отождествляют с абстрактным мышлением. Но это не совсем верно. Если обезьяна может назвать утку «водяной птицей», а тюльпан, розу и гладиолус объединить словом «цветок» — значит, у нее тоже есть абстрактное мышление.

И проблема опять-таки в степени его развития.

Возможно, шимпанзе и вправду можно уподобить человеческому ребенку в возрасте трех-четырех лет. Ребенку, который уже может разговаривать, но еще не умеет читать и писать.

Поскольку четырехлетний ребенок уже может научиться читать, а все попытки обучить этому шимпанзе завершились неудачей, можно уверенно говорить о том, что граница обезьяньего разума проходит именно здесь.

Шимпанзе может разговаривать на языке глухонемых, но она не в состоянии спроектировать космический корабль. Точно так же, как не может этого сделать четырехлетний ребенок. Но у ребенка впереди как минимум пятнадцать лет физического развития, и когда они пройдут, его мозг будет готов к чему угодно — в том числе и к проектированию космических кораблей.

И вот что еще важно. Мозг кроманьонца ничем не отличается от мозга современного человека. И все, чего человечество добилось за последние сорок тысяч лет, достигнуто уже не за счет биологического развития, а путем совершенствования разума.

Человек разумный отличается от животного не наличием мышления, а его неограниченностью. Именно неограниченное мышление и есть разум.

А впрочем, п(лно! Так ли уж безграничен наш разум? А как же бытие Божие, которое мы со всем своим мышлением не можем ни доказать, ни опровергнуть? А как же световой барьер, преодолеть который не сумел гениальный разум Эйнштейна? А как же смерть, которую наш разум не в силах победить?

Быть может, в будущем мозг, не претерпевший никаких изменений со времен кроманьонцев, сумеет решить и эти проблемы. А может, все-таки потребуется новый виток биологического развития, чтобы раздвинуть границы разума.

И тогда окажется, что человек — вовсе не венец творения, а промежуточный этап — такой же, каким был в свое время австралопитек.

Восемь миллионов лет назад всемирная засуха уничтожила леса на огромных пространствах Азии и Африки. Многие антропологи считают, что именно тогда предки человека вышли в саванны. Но Ян Линдблад убедительно оспаривает эту точку зрения — и я склонен с ним согласиться.

Из всех обезьян наилучшим образом к условиям саванны приспособлен не двуногий человек и не двуногий австралопитек, а четвероногий павиан.

Скорее, австралопитек произошел от той обезьяны, которая не вышла в саванну, а осталась в лесах, сохранившихся у водоемов. И пять миллионов лет эти обезьяны жили у воды и в воде, постепенно изменяя форму тела и образ жизни.

Рамапитек питался плодами. Но гидропитеку, чтобы не замерзнуть в воде, требовалась более сытная и жирная пища.

Первыми приходят на ум, конечно, моллюски и ракообразные. Если современный человек может собирать улиток и устриц и ловить руками раков и крабов, то почему гидропитек не мог этого делать?

Ловить голыми руками рыбу труднее, но при хорошей координации движений и это возможно.