Михаил Ермолов - Германия и Россия в борьбе глобальных проектов за мировое господство

Строительством новой великой Германии, разумеется объединенной (а случилось это в 1871 году), озаботился и Феликс Мендельсон (1809–1847). Он был членом семейства банкиров – «хозяев денег» того времени, к тому же внук знаменитого Моисея Мендельсона (1729–1786), зачинателя нового иудейского движения «хаскала», композитор, классик мировой музыки, под гениальный «Свадебный марш» которого регистрируются все браки в России, и в СССР было так же. («Свадебный марш» – это музыкальный фрагмент из музыки Феликса Мендельсона к драме англичанина Шекспира «Сон в летнюю ночь».)

Феликс Мендельсон действовал в рамках того, что Германия – это протестантская, преимущественно лютеранская, страна. И одним из важнейших символов этой новой Германии, по мнению Мендельсона, должен стать забытый к тому времени композитор Иоганн Себастьян Бах. Будучи не только гениальным композитором, но и выдающимся пианистом и дирижером, Мендельсон начал возрождение этого символа Германии с исполнения его «Страстей по Матфею» в 1829 году в Берлине. Это был не просто какой-то очередной рядовой концерт талантливого музыканта Феликса Мендельсона, это был музыкально-общественный манифест величия будущей объединенной Германии, по мнению Мендельсона, которую предстояло возродить как крупное государство на месте сотен мелких германских княжеств, появившихся после разгрома Германии в религиозных войнах XVI–XVII веков. Гарантом выполнения договоренностей Вестфальского мира 1648 года, который подвел итоги этих религиозных войн, между прочим, были Швеция как великая протестантская держава (один из главных выгодополучателей религиозных войн), Франция как великая католическая держава, оттеснившая Габсбургов от лидерства в католическом проекте, и, как это ни странно, православная Россия как союзница Швеции.

Для многих в XIX веке кумиром также оставался и немецкий композитор Людвиг ван Бетховен. Последняя, Девятая, симфония Бетховена – символ протестантской Германии и в XIX, и в XX веке. А финал этой симфонии, с подключившимся хором, поющим на слова «Оды к радости» Шиллера, стал гимном современного Евросоюза – косвенно подтверждая лидерство Германии в этом межгосударственном объединении. Для глобальных проектов нужна религия и религиозные символы. Шиллер, Бетховен, Вагнер – это, без всякого преувеличения, религиозные символы новой объединенной Германии, нового собственного германского проекта борьбы за мировое господство, рожденного в пику другой проектности с использованием Германии как ресурса.

Германия решила предъявить собственный проект борьбы за мировое господство.

Германия, запланированная как ресурс голландско-британского протестантского проекта, неожиданно попыталась противопоставить себя глобальному проекту британско-голландского капитала. Немцы вдруг решили создать собственный проект борьбы за мировое господство, методом противостояния голландско-британскому проекту. Для германского проекта нужна новая религия? Пожалуйста! Символы этой новой религии – Рихард Вагнер, Фридрих Шиллер, Людвиг ван Бетховен. И этот германский проект стал направлять свое внимание не на «дранг нах остен», а на Запад. Строительство огромного и мощного флота напугало британцев, у которых немцы намеревались отобрать лидерство на морях и океанах и перераспределить колонии в свою пользу.

А внимание России, в связи с новым германским проектом борьбы за мировое господство, согласованно должно быть перенаправлено на Дальний Восток, в полной координации с германским проектом. К сожалению, Россия в этом вопросе была непоследовательна. Влияние финансовых голландско-британских структур на правительство России было решающим, и ставленник этих структур С. Ю. Витте, министр финансов и премьер-министр Российской империи, в 1897 году мошенническим способом ввел в России золотой рубль, губительный для России и выгодный для «хозяев денег», в частности Ротшильдов.

С. Ю. Витте был просто взбешен, когда узнал о заключенном в Бьёрках договоре между Германским императором Вильгельмом Вторым и Российским императором Николаем Вторым, зафиксировавшем рождение нового германского проекта борьбы за мировое господство при поддержке России. С. Ю. Витте умудрился порвать этот договор буквально в клочки. Как ему это удалось? А «канцлер-акт», который, скорее всего, существовал со времен Петра Первого? Выйти из «пут» этого акта пытались и Потемкин (попытка восстановления греческой православной империи – православного глобального проекта), и Николай Первый (информация по делу декабристов просто потрясла воображение Николая), и Александр Второй (попытка женитьбы на «рюриковне», русской княжне Долгорукой, вопреки предписаниям этого «канцлер-акта»). Попытался и Николай Второй. Но С. Ю. Витте зорко стоял на страже интересов британско-голландского капитала. И Россия опять переключилась своими ресурсами на следование интересам британско-голландского капитала… А это значит неизбежность абсолютно ненужной России войны с Германией на их взаимное уничтожение как двух опасных врагов Британии. Николай Второй и знал, и понимал это… Но что-то крепко удерживало его на гибельных и для него самого, и для России направлениях…

Возвеличение Германии в пропаганде.

Образ Германии, возрождаемой в XIX веке, насаждался как что-то совершенно исключительное в представления людей многих стран мира, в России чуть ли не в первую очередь. Речь в пропаганде шла о том, что если уж Германия нападет на какую-то страну, то этой стране сразу же надо сдаваться, – именно так в головах обывателей других стран нагнеталось ощущение превосходства Германии, разумеется, сильно преувеличенное.

Хотя основания для такого восприятия Германии были – в Германию вкладывались гигантские средства. Средства вкладывались и в конце XIX века, а когда Германия опять понадобилась в 20–30-х годах XX века для тех же целей («дранг нах остен» – поход на восток), то поток средств, обрушенный на нее, был просто огромен. Выяснилось, что Германия в начале 30-х годов получила больше средств, чем Америка за сорок лет до Первой мировой войны.

От такой политики в XIX веке кое-что перепало и простым немцам после возрождения Германской империи. Конечно, это усредненные суммы – соревноваться в роскоши с российской высшей знатью немецкой знати все равно было немыслимо. Как писал генерал германской армии в начале XX века Гельмут фон Мольтке, приходившийся племянником одноименному фельдмаршалу Мольтке, командовавшему германскими войсками в 1866 году (разгром Австрии) и в 1870 году (разгром Франции): «На деньги от продажи драгоценностей дам на выходе русского царя можно было бы купить целое королевство. Феерическая красота».