Татьяна Алентьева - Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке
- Название:Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2021
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-00165-201-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Татьяна Алентьева - Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке краткое содержание
Монография предназначена для студентов, обучающихся на исторических факультетах и отделениях социологии и политологии, для гуманитариев широкого профиля, для всех, кто изучает историю США, для всех, кто интересуется американской историей и культурой.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Другим свидетельством влияния Просвещения может служить распространение своего рода антикизирующего дискурса, характерного для европейского XVIII в. Античные аналогии легко приходили на память колонистам, и, скажем, автор и читатели «Boston Gazette», описывая собственное положение, вполне могли использовать фрагмент из Фукидида. Воспроизводилась речь керкирян, приехавших просить у Афин помощи против своей метрополии, Коринфа: «Всякая колония почитает свою метрополию лишь пока та хорошо обращается с нею, если же встречает несправедливость, то отрекается от метрополии. Ведь колонисты выезжают не для того, чтобы быть рабами оставшихся на родине, а чтобы быть равноправными с ними» [216] Boston Gazette. Mar. 7, 1768. Ср.: Фукидид, кн. 1, 34. Цит. по изд.: Фукидид. История. Л., 1981.
. Не случайно также непопулярного губернатора Ф. Бернарда сравнивали с римским пропретором Верресом, а его преемника Т. Хатчинсона – с Сеяном, временщиком в правление Тиберия.
На основании просвещенческих политических теорий и просвещенческого дискурса вырабатывалось новое представление о власти, как имперской, так и колониальной. В качестве основы для понимания природы власти теперь уже неоспоримо утвердилась теория общественного договора. Автор под псевдонимом «Свободнорожденный американец» воспроизводил общеизвестную истину: «Человечество не вступало в сообщество, чтобы возвеличить правителей, но правители были наделены властью для блага народа и перед ним одним отвечают за свое поведение» [217] Boston Gazette. Mar. 9, 1767.
. Фраза «гарантия права и собственности – великая цель правительства» [218] Boston Gazette. Mar. 21, 1768. Ср. у Болингброка: «Благо народа есть конечная и истинная цель правления» (Болингброк. Письма об изучении и пользе истории. М., 1978. С. 216).
, – успела превратиться в клише.
Исходя из такого понимания, и оценивалась имперская власть. В частности, создавалась специфическая парадигма восприятия монархии, в котором соединялись пережитки наивного монархизма, болингброковская концепция «короля-патриота» и общепросвещенческие представления о правителе.
В этом вопросе влияние французских просветителей на колониальную политическую мысль минимально. Французские теоретики XVIII в. были, в современной терминологии, институционалистами. Особенности государственного устройства интересовали их куда больше, чем личность государя. Руссо, например, демонстративно отказывался рассматривать проблематику идеального государя [219] «Смешивать королевское Правление с Правлением доброго короля – это значит вводить самого себя в заблуждение. Дабы увидеть, что представляет это Правление само по себе, нужно рассмотреть, каково оно при государях недалеких или злых; ибо они либо такими взойдут на трон, либо же трон сделает их такими»: Руссо Ж.Ж. Трактаты. М., 1969. С. 207.
. Он также категорически отвергал любые патерналистские трактовки власти [220] Там же.
. Монтескье полагал, что личность государя не имеет почти никакого значения. Куда важнее, во-первых, институты, а во-вторых, имидж монарха. Он писал: «В наших монархиях все наше благоденствие состоит в мнении, которое составил себе народ о кротости правления. Неискусный министр любит заявлять вам, что вы рабы. Но если бы это было и так, то он должен был бы стараться скрывать это от вас» [221] Монтескье Ш.Л. О духе законов. М., 1999. С. 182.
.
Зато собственную теорию монархии, тесно связанную с личностью монарха, разработал Болингброк в своей работе «Идея о короле-патриоте» (1740). Болингброк, как последовательный просветитель, объявлял абсолютную власть и божественное право королей плодом обмана, попыткой «навязать свою власть узурпаторов глупому миру» [222] Болингброк. Письма об изучении и пользе истории. С. 202.
. В то же время он подчеркивал необходимость сакрализации королевской власти (но не личности короля). И еще один момент, который акцентировался: лишь хороший государь имеет основания считать, что его право царствовать – от Бога [223] Там же. С. 204.
. Портрет своего «короля-патриота» Болингброк создавал, опираясь на положения «Государя» Н. Макиавелли и отчасти полемизируя с ним. Опирался он также на представления Локка о договорном и ограниченном характере власти. «Король-патриот» – идеальный правитель, защищающий свободную конституцию, следующий принципам правового государства [224] «Сила этого закона обязательна для короля в не меньшей мере, чем для ничтожнейшего из подданных, а дух его обязателен для монарха и того более»: Там же. С. 216
. Он отличается высокой нравственностью и любовью к своей стране и своему народу. Он борется с коррупцией и укрепляет добродетель подданных. Он изгоняет льстецов, авантюристов, интриганов. Еще одна важная его черта – милосердие (не случайно именно это качество составляло важный элемент репрезентации Георга III в колониальной прессе). Наконец, он стоит над партийными раздорами: «Не обручаться ни с единой партией в отдельности, но править в качестве отца всего своего народа – столь важная черта в характере Короля-Патриота, что тот, кто поступает иначе, утрачивает право на сей титул» [225] Там же. С. 226.
.
Именно на идеал «короля-патриота» ориентировался в своей репрезентативной политике Георг III [226] Durant W., Durant A. The Age of Voltaire. N.Y., 1965. P. 100.
. Концепция Болингброка была усвоена и колониальным общественным сознанием. Словосочетания типа «король-патриот» (Patriot King) или «патриотический государь» (patriotic prince) встречались достаточно часто [227] Напр.: Boston Gazette. Mar. 14, 1768, Apr. 4, 1768; Boston Evening Post. July 31, 1769.
. Столь же обычны были формулы типа «всеобщий отец» (Common Father) и «лучший из королей» (best of kings).
Общее представление колонистов о «короле-патриоте» было весьма сходно с болингброковским. Это прежде всего государь, правящий во благо подданных. «Boston Gazette» разражалась верноподданническим панегириком: «Счастье наших королевств и слава каждого из них в том, что ими правит монарх, украшающий благороднейший трон на земле всеми королевскими добродетелями. Король, который считает любовь своего народа прекраснейшим брильянтом в своей короне и простирает свой скипетр лишь для того, чтобы охранять конституционные права и привилегии своих счастливых подданных» [228] Boston Gazette. Apr. 11, 1768.
. Упоминание об охране «конституционных прав и привилегий» подданных отличало эти излияния от восхвалений, адресуемых обычно абсолютным монархам.
И хотя Георга III официально титуловали «его священнейшим величеством» [229] О пережитках сакрализации власти в колониальной и революционной Америке см.: Филимонова М.А. Понятие сакрального в политической риторике Американской революции // Образы власти в гуманитарных исследованиях / под ред. А.В. Хазиной, Ф.В. Николаи. Нижний Новгород, 2013. С. 107–110.
, на самом деле природа его власти осмысливалась в парадигме общественного договора. «Boston Evening Post» выражала уверенность: «Вы можете легко предположить, что доктрина наследственного неотъемлемого божественного права королей так часто оспаривалась и высмеивалась… что она не может иметь большого влияния в наши дни» [230] Boston Evening Post. June 20, 1768.
. Соответственно, колонисты были убеждены, что пока они действуют в рамках британской конституции и колониальных хартий (как уже было показано в главе 1, именно они и считались реальной фиксацией общественного договора), король должен выступать на их стороне. Именно об этом писал «Свободнорожденный американец»: «Пока мы ведем себя как англичане и защищаем свою свободу без своеволия, нам нечего страшиться от нынешнего короля-патриота и его парламента» [231] Boston Gazette. Apr. 27, 1767.
. Некоторые действия Георга III, как казалось «Сынам Свободы», на самом деле подкрепляли эту убежденность. Прежде всего, виги упоминали в данном контексте отмену гербового сбора. Из Уильямсберга (Виргиния) сообщали, что палата бургесов рассматривает предложение воздвигнуть статую Георга III по случаю отмены гербового сбора, а также обелиск в память всех патриотов, отличившихся во время кризиса [232] Boston Gazette. Jan. 5, 1767.
. В Нью-Йорке такая статуя действительно появилась. В Норвиче (Массачусетс) отмечали 18 марта 1767 г. «день, когда его величество в своем королевском одеянии воссел на трон и дал согласие на отмену Гербового акта, за что он будет благословен вовеки» [233] Boston Gazette. Mar. 30, 1767.
. Традиционные монархические атрибуты должны были создать величественный образ короля-патриота, избавившего подданных от угнетения. О том, что ранее Георг III одобрил тот же Гербовый акт, не упоминалось.
Интервал:
Закладка: