Татьяна Алентьева - Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке

Сомнительные инициативы метрополии, вызывавшие в колониях возмущение, не связывались с Георгом III, а если и связывались, то ответственность за них на короля все же не возлагалась. Так рассуждал радикально настроенный С. Адамс: «Посылая войска в Америку, король, разумеется, не желал ничего дурного. Но король далеко, и может случиться, что на деле войсками в Америке будет распоряжаться какой-нибудь честолюбивый министр» [234] Vindex // Boston Gazette. Dec. 26, 1768. . Лично же Георгу III приписывались только лучшие качества, прежде всего, мудрость и милосердие. Так, в петиции ассамблеи Джорджии говорилось о таких качествах короля, как «справедливость, мудрость и отеческая забота о правах и свободах ваших подданных, сколь угодно далеких» [235] Boston Evening Post. Oct. 23, 1769. . Королевское милосердие воспринималось как «последнее прибежище» (dernier resort) колонистов во всех их несчастьях [236] Напр.: Your Injured Country // Boston Gazette. Febr. 20, 1769. Интересно, что в 17741775 гг. та же самая французская формула будет означать в дискурсе патриотов уже не милосердие Георга III, а вооруженную борьбу с метрополией. . Как и многие другие политические представления XVIII в., такой имидж Георга III восходил к римской традиции. Милосердие короля описывалось словом clemency – тем самым, которое, разумеется, в латинском варианте (clementia), настойчиво использовал Гай Юлий Цезарь при конструировании собственного образа [237] См.: Утченко С.Л. Юлий Цезарь. М., 1976. С. 136, 250, 313–318. . Античная стилизация репрезентации Георга III проявилась и в упомянутой выше конной статуе, установленной в Нью-Йорке: монумент был сделан по образцу статуи Марка Аврелия. При этом образ, конструируемый вигской пропагандой, был очень мало связан с реальной личностью или политикой Георга III. По очевидным причинам, большинство колонистов не имело возможности увидеть своего короля, будь то при дворе или в ходе официальных церемоний [238] Личное восприятие короля при встрече с ним могло сильно отличаться от пропагандистских образов. Таков, например, был опыт Бенджамина Уэста, ставшего придворным портретистом короля. См.: Алентьева Т.В. Бенджамин Уэст – «отец американской живописи» // АЕ. 2015. М., 2016. С. 180. . О его внешнем виде приходилось судить по гравюрам или изображениям на монетах, а о его политике – по перепечаткам из официальной английской прессы. Неудивительно, что наивный монархизм долго давал о себе знать.

Образ Георга III в это время ставился в один ряд с теми английскими политиками, которых колонисты считали своими защитниками. Не случайно на «столпе свободы», воздвигнутом в Нью-Йорке по случаю отмены гербового сбора, красовалась надпись «Король, Питт и свобода» [239] Уильям Питт-старший, занимавший в 1766–1768 гг. пост премьер-министра, был известен вкладом в экспансию Британской империи во время Семилетней войны, противодействием коррупции в правительстве, а также поддержкой колонистов в их борьбе против Гербового акта. Соответственно, патриоты боготворили его. Редактор и книготорговец Дж. Мейн, например, считался обнаружившим «враждебность к своей стране», поскольку очернял «ее великого и постоянного друга Питта». Питта, в свою очередь, пышно именовали «спасителем Британии и искупителем Америки»: Boston Gazette. Febr. 1, 1768. . «Boston Gazette» буквально приходила в экстаз: «Благодарение небесам! Брауншвейг правит, а Питт еще живет, чтобы благословлять собою мир. Мы уверены, что под их защитой вольности Америки останутся неприкосновенными» [240] Boston Gazette. Jan. 18, 1768. Короли династии Ганноверов носили также титул герцогов Брауншвейгских. .

В целом, «король-патриот» представлял собой модернизированную в соответствии с просвещенческими установками версию традиционного «доброго правителя». Век Просвещения подорвал веру в чудотворные способности монарха, и короли Ганноверской династии уже не пытались исцелять золотушных [241] См.: Блок М. Короли-чудотворцы: Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. М., 1998. С. 533–539. . Зато «король-патриот», предположительно, правил в соответствии с общественным договором и принципами естественного права. «Слава британского государя и счастье всех его подданных в том, что их конституция имеет своим основанием неизменные законы природы» [242] Boston Gazette. Mar. 28, 1768. , – убеждала «Boston Gazette».

Из концепции «короля-патриота» вытекало вигское представление об особой конституционной роли королевской прерогативы. В период Актов Тауншенда виги как раз начали обсуждать эту тему. С. Адамс рассуждал: «Прерогатива – власть, данная короне конституцией для безопасности народа. И это власть, которой никогда не следует пользоваться, кроме как в случаях, когда этого требует безопасность народа. Столь мудрый и милосердный государь ныне восседает на троне, что мы можем положиться на то, что он никогда не станет использовать свои полномочия во вред своим подданным» [243] Vindex // Boston Gazette. Dec. 26, 1768. .

Концепция короля-патриота дополнялась саморепрезентацией колонистов как преданных, лояльных и мирных подданных. В июне 1767 г. в Бостоне торжественно отмечалось 30-летие Георга III. По заведенному обычаю, были проведены показательные маневры королевских войск, расквартированных в городе, а также колониальной милиции. В час дня состоялся салют пушек Кастл-Уильям и городской батареи. Как отмечала газета, «день прошел в проявлениях лояльности и радости» [244] Boston Gazette. June 8, 1767. Кастл-Уильям – бостонский форт, перестроенный в 1692 г. и названный в честь короля Вильгельма III. Именно здесь был размещен английский гарнизон, здесь же хранились в 1765–1766 гг. гербовые марки. В 1776 г. форт был разрушен отступавшими из Бостона английскими войсками. . Палата представителей Массачусетса заверяла, что ее депутаты готовы «своими жизнями и состоянием защищать личность, семейство, корону и достоинство его величества» [245] Boston Evening Post. July 3, 1769. .

Соответственно, чтобы добиться отмены ненавистных актов, достаточно просто попросить об этом короля. «Нас учили, что долг всех людей – умолять трон о небесной милости» [246] Boston Gazette. Oct. 3, 1768. , – заявляла «Boston Gazette». «Boston Evening Post» прибегала к поэзии:

В беде, в несчастье короля мы молим: Он нам вернет утраченную волю [247] Boston Evening Post. Oct. 3, 1768. .

И при этом колонисты не могли не сознавать, что идеальная картина взаимоотношений «короля-патриота» и его верных подданных никак не соответствовала реальной политике Георга III в отношении колоний. Как уже отмечалось, на его счету к 1768 г. было одно из самых спорных применений прерогативы – размещение гарнизонов в американских городах. Как это объясняли вигские пропагандисты?