Ирина Рязанова - Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3

В институте теоретической физики им. Ландау в Черноголовке, где он работал, очень серьезном научном заведении, все считали его гением. Действительно, я перечитал его работы 50-х, 60-х годов, на которые и сейчас ссылаются. Сильнейшие работы. А тогда ему не было и тридцати. Всегда он был веселым, доброжелательным, чуть ироничным. Был я два раза у него в деревне Петрищево на Оке, куда он перебрался из Москвы после выхода на пенсию, когда, как он говорил, появились прекрасные условия для работы. И он и там и везде постоянно работал, думал, а это самая трудная работа. Образ жизни был таким. Как и наш отец, он был великим тружеником.

К В. Г. Рязанову с большим уважением относился сын Сталина Василий. Есть несколько его телеграмм, в том числе поздравительная, к пятидесятилетию Рязанова, написанная очень тепло и почтительно. Генерал Д. Т. Никишин, сменивший Полбина в должности командира корпуса после его гибели, писал в своих воспоминаниях, что в 1943 году Полбина на эту должность выдвинул из инспекции ВВС Василий Сталин, когда Судец был назначен командующим 17-й ВА. Полбин сдружился с В. Сталиным под Сталинградом. Рязанов же такой дружбы не искал. У него был уже опыт дружбы с Алкснисом, закончившийся тюрьмой.

Как бы сам Рязанов отнесся к предложению стать лидером? Раньше согласился бы. Но тогда он, видимо, уже не хотел быть первым лицом, не хотел ни почестей, ни славы, – этого у него было достаточно. Он, видимо, еще во время учебы в Коммунистическом университете понял о политике то, что сейчас очевидно для многих, что политика даже в самых лучших своих стремлениях неизбежно сопряжена с грязью, кровью, ложью. И он уже так устал, что хотел только, как герой Лермонтова, «… свободы и покоя… забыться и заснуть ». Он бы, конечно, выполнил приказ, но больше всего ему хотелось бы быть свободным, возиться с детьми, заниматься чем-то в свое удовольствие, учить детей множеству вещей, прежде всего, мужеству, честности, стойкости, порядочности, в чем он знал толк. Учил бы и тем вещам, которым он сам хотел бы обучиться. Писал бы мемуары, свои мысли о жизни. Склад ума у него, в общем-то, был философски аналитическим. Но он стал бы руководителем, скорее всего, лучшим, чем те, кто был на этих ролях. И получал бы радость от этой работы, как он получал ее от любого другого занятия.

Есть ли некое глобальное, всемирное, всечеловеческое, вселенское значение явления Рязанова миру? Это, во-первых, его склад ума: мыслитель, аналитик, ученый, ставший военным. Во-вторых, величие духа, благородство, честность его. И, наверное, разумное сочетание традиций и новаторства. Знакомый, увлекающийся военной историей, в разговоре со мной сказал: у твоего отца биография благополучная, а я ищу что-то нестандартное. Видимо, по контрасту с правильной картиной советского периода очень многие сейчас принялись за поиски всяких аномалий. Хотя, наверное, важнее было бы понять, как судьба внешне благополучная приводит к результатам огромным по меркам обычного человека. Какие силы задействованы? Какие действия? Секрет, наверное, простой. Работать много и упорно. Тогда результаты, постепенно накапливаясь, будут нужными и правильными. И времени, и сил на аномалии не останется.

Люди живут, как правило, в каких-то своих замкнутых тесных мирках, не подозревая о том, что в это же время рядом происходит что-то значительное, важное для его жизни. Выход за пределы этого замкнутого мира чаще всего ищут с помощью алкоголя. Мир авиации стал уже тесным для Василия Георгиевича. Но жизнь – движение по узкому горному хребту, слева обрыв, справа крутой склон. Надо удержаться на гребне.

Каждый выбирает свою судьбу и становится тем, кем хочет стать. Кому-то нравится лежать на боку, и он всю жизнь этим занимается, живет в своем внутреннем мире. Кто-то хочет стать спортсменом или певцом, например, и в этих направлениях что-то предпринимает. Если бы Рязанов хотел стать политиком, он не ушел бы в авиацию. К тому же политику для реализации власти нужны соответствующие средства, социальные системы. Он же мог опереться только на военную авиацию, и то – не слишком надежно. А в той обстановке, когда окружение Сталина стремилось к власти любой ценой, он, скорее всего, будучи не силен в интригах, не смог бы удержать власть. Василий Сталин знал это окружение и заявлял о том, что его отца убили, видимо, с какими-то основаниями. И склад ума у летчиков не чиновнический.

Принимать правильные решения вообще нелегко. Еще сложнее принимать такие решения в стрессовой обстановке цейтнота и угрозы для жизни, бросая вызов смерти. Чтобы свершить что-то, необходимы, прежде всего, сила духа и знания. Важную роль играет и сила страсти. После войны страсти, игравшие в душе Василия Георгиевича, слегка улеглись. Но не исчезли совсем.

Сознание может изменяться в пограничной ситуации. В бою сознание может стать коллективным, уходят его границы. Люди в коллективном сознании боя становятся причастными всем боевым событиям. Чувства бойца и переживания друзей смешиваются. На грани смерти обычные причинно-следственные отношения искажаются, событиями начинает управлять судьба. Невероятные совпадения можно причислить к разряду чудесных. Как самолет, в котором находился Рязанов, разнесло в клочья, а он остался цел и невредим. Работа командира – принятие решения в чрезвычайных обстоятельствах, это придает реальность человеческому существованию. Принимающий волевое решение должен быть готов принять и его последствия, риски смерти или увечья. Но командир, зная о более высоких и сильных ценностях, чем его жизнь, находится в коллективном сознании, воспринимая знаки угроз или путей к успеху. Командир читает язык событий, носящих знаковый характер, принимая решения по наитию, глядя на рисунки судьбы. И выражаться отец часто стал судьбоносно.

Судьбы сражений решает вовремя отданная верная команда. Если команда не поступает или запаздывает, бой проигрывается. Командир, как дирижер, должен точно чувствовать и действовать, командовать четко и своевременно, в такт событиям, читая их вслепую, – нот нет. Очень веским моментом в удачных сражениях 1-го гшак было управление корпусом его командиром. Мелодии непростые. Переводить хаос в управляемый режим, добиваясь чего-то, снова отпускать систему в хаос. Уже с другой траектории, более близкой к иной новой возникшей задаче, снова контролировать систему, перенацеливая ее, – вот искусство командира, ведущее к поражению противника. От Рязанова исходил магнетизм энергии, воли и силы духа. Бойцы это чувствовали. Рязанов мог организовать и настроить коллектив одним взглядом и вскользь брошенным словом. Каждый день он настраивал на плодотворную работу комдивов, комполков, комэсков, ведущих. А дальше волны расходились.