Эдуард Просецкий - Искушение Агасфера

Странствия по свету Вечного Жида, полные таинственных открытий, опасных приключений и истового служения Христу. Коварные интриги средневековой инквизиции и расправы с еретиками. Поиски бесценных сокровищ ордена Тамплиеров. Философские изыскания французских безбожников-просветителей, беспримерное распутство сановных служителей церкви и обнищание народа, приведшие в конце концов к Великой французской революции и свержению короля Людовика XVI. Наконец, массовые сталинские репрессии в СССР, куда забрасывает Агасфера его судьба вечного скитальца…

Все это – в остросюжетном, захватывающем романе Павла Алатского, написанном в мордовских лагерях.

Он видел Агасфера! Он беседовал с Агасфером! Вечный Жид рассказал ему почти все!

Утром пасхальной пятницы 14 нисана, когда солнце отбрасывало длинные тени и воздух замер, Агасфер был среди тех, кто по пыльной каменистой дороге сопровождал Иисуса Назарянина до Голгофы.

При виде избитого, изнуренного смертника, который едва переставлял ноги под тяжестью перекладин креста, что по обычаю положено было осужденному нести на своих плечах к месту казни, – многие в толпе присмирели, а на лицах некоторых угадывалось даже сочувствие. А совсем недавно, при разбирательстве в претории у прокуратора Иудеи Понтия Пилата эти люди кровожадно требовали казни новоявленного Мессии, готовые взять ответственность за Его смерть на себя: «Кровь Его на нас и детях наших! – исступленно кричали они, видя колебания Пилата. – Распни Его!»

На груди обреченного качалась табличка, написанная по приказу Пилата на еврейском, греческом и латинском языках: «Иисус Назарянин, Царь иудейский». Над нею потешались наиболее озлобленные, и Агасфер был заодно с ними: выдающий себя за Сына Божия Назарянин со своими чудесами и проповедями пребывал в горних высях, но при этом разрушил его, Агасфера, жизнь, жизнь простого и смертного человека.

У Эфраимских ворот к черному шествию присоединились женщины Иерусалима, среди которых были Мать Иисуса со своею сестрой, Марфа и Мария, брата которых, Лазаря, Иисус воскресил из могилы, а также Мария Магдалина, после развратной жизни ставшая преданной овцой этого Пастыря.

От их горестных рыданий смертник согнулся еще больше; крупный пот катился по Его изъязвленному терновым венцом лбу, заливая глаза.

Когда вдали показалась похожая на череп Голгофа (чему и обязана была своим названием), – силы, казалось, совсем покинули Назарянина, и он зашатался под своей непомерной ношей.

С воплями сострадания, в едином порыве, к нему устремились женщины, но центурион с обветренным лицом в давних боевых шрамах повелительно отстранил их, однако, приказав при этом иудею из Киренской общины Симону взять на себя груз Иисуса.

– Пусть сам несет! – не удержался Агасфер. – Это нарушение обычая! – И бросил в Назарянина поднятый на обочине камень. – Если он Мессия, если в три дня намеревался восстановить храм Иерусалимский, – то что ему тяжесть креста?!

И тут Иисус обернулся, обратив к Агасферу свой кроткий небесный взгляд:

– Агасфер, – проговорил он. – Ты идешь дорогой Моей смерти, и ликуешь, и гордишься собой, хотя не понял смысла слов Моих. Но когда пойдешь дорогой бессмертия своего – восплачешь и возрыдаешь, и захочешь понять его.

Необоримый страх завладел вдруг Агасфером, члены его заледенели, а язык прилип к небу.

Влекомый толпой, он очутился на вершине Голгофы, бесчувственно, будто во сне наблюдая, как солдаты деловито соединяли положенные на землю перекладины крестов, как содрали с Иисуса цельнотканый хитон, оставив лишь набедренную повязку, и только когда прибитый гвоздями, распятый Назарянин вознесен был на фоне мутного неба, осознание происходящего вернулось к Агасферу, и он выкрикнул:

– Если ты Мессия, так спаси себя! Сойди с креста!

– Отче, прости им, не ведают бо, что творят… – тихо произнес распятый и закрыл глаза, одолеваемый страшными мучениями.

По прошествии времени казнимые вместе с Ним два разбойника все еще стенали на своих крестах, когда Иисус бессильно уронил голову на грудь, прошептав:

– Отче, в руки Твои передаю дух Мой…

Чтобы убедиться, что Он мертв, один из солдат подошел и воткнул копье в грудь Его; Иисус не пошевелился.

И тут Агасфер, убедившись, что все кончено, прокричал в пергаментное, искаженное посмертной мукой, лицо Назарянина:

– Выходит, ты не Мессия! Грош цена твоему пророчеству обо мне!

Время проявлялось в смене сезонов года, дня и ночи, но в памяти оставалось лишь событиями, всколыхнувшими душу.

Ценность жизни придавало осознание неизбежной смерти в конце пути, а мгновенья счастья существовали в прошлом, когда становились воспоминаниями.

Вожделение же пребывало как бы вне времени, независимо от сезона и склонения суток, искушало Агасфера постоянно, зародившись, быть может, в тот момент, когда он коснулся губами напряженного материнского сосца и ощутил ноздрями терпкий мускусный запах женщины.

Благочестивый саддукей, он был обучен грамоте, закончив школу в иерусалимском Предместье, и старался ревностно соблюдать установления веры, предначертанные Моисеем.

Тем не менее, жил Агасфер с тайным грузом своей греховности, ибо в Талмуде было сказано: «Почему идолопоклонники полны вожделений? Потому что они не утверждены на горе Синай. Ибо когда змей приблизился к Еве, он наполнил ее вожделением. Когда же израильтяне стояли у горы Синай, вожделение оставило их. Но вожделение не оставило идолопоклонников, не стоявших у горы Синай».

По ночам, возвращаясь от доступных либо продажных женщин, он при всякой опасности быть узнанным, затаивался в узких улочках Иерусалима и закрывал лицо головной накидкой, более всего опасаясь разоблачения перед единоверцами в причастности к идолопоклонничеству.

– Агасфер, – укорял его рассудительный сапожник Иосиф, у которого он снимал в Нижнем городе каморку. – Ты напоминаешь пресыщенного, который, надкусив яблоко, бросает его и тут же тянется за следующим.

– Господь каждому дал свое предназначение, – шутливо пытался возразить Агасфер. – Твое предназначение – шило и дратва, а мое – женские прелести.

– Но от моего предназначения появляется обувь, а от твоего лишь пот и стоны ненасытных и бесплодных гетер. Даже племенной бык полезнее тебя, потому что от него происходит потомство.

Сознавая глубокую правоту этих слов, вечером перед седером, когда по предписанию Талмуда прекращаются всякие работы, а молоток перестал стучать на половине Иосифа, Агасфер истово молился, стоя коленями на земляном полу в убогом своем пристанище и каясь в грехах, а на другой день в храме Иерусалимском принес в жертву белого агнца.