Небойша Вуйович - Последний рейс из Дейтона. Переговоры за закрытыми дверями

После обеда с Барли я отправился в центр связи, чтобы отправить так называемую логистическую телеграмму. Я точно передал все свои впечатления о военной базе, о павильоне, об апартаментах, общей обстановке, конференц-залах (совместных и отдельных), ресторанах и погоде, которая нас ожидала. Затем я написал исчерпывающую политическую телеграмму, в которой изложил все, что мне поведал Джон Барли, особенно в части, касавшейся санкций. В донесении указывалось, что реалистично, что не поддается прогнозу, и что следует ожидать.

Утром я отправился на завтрак и приготовился к приему передовой группы, самолет с которой приземлился около 11 часов. В ее состав вошли сотрудники протокола президента Сербии, протокола министерства иностранных дел, а также службы, отвечавшей за безопасность высших должностных лиц во главе со Златко Радничем – начальником управления министерства внутренних дел. Я предварительно договорился об их встрече с местной службой безопасности, дабы они смогли вместе со всех сторон проанализировать передвижения делегации – от прибытия рейса до размещения в объектах базы. Наши офицеры потребовали показать им все рестораны, конференц-залы, места общего пользования, парки, офицерский клуб, коридоры, по которым будут ходить делегации. Вскоре стало ясно, что военная база абсолютно герметично изолирована. Ее безопасность обеспечивали военные и полицейские силы, специально обученные собаки, автомобили и прочие технические средства и людские ресурсы. Златко Раднич отправил соответствующее донесение в МВД.

Позаботившись о размещении экипажа югославской авиакомпании JAT, которые поселились в отдельном павильоне над военной базой, я отправился на обед. Здесь ко мне подошел Барли со словами, что, согласно сегодняшним американским донесениям и информации из Белграда, делегация Сербии прибывает преисполненная веры и надежд добиться мира в Боснии. Кроме того, что особенно важно, она готова внести решающий вклад в достижение этой цели. Барли добавил, что американское правительство отдает себе отчет, что президенту Милошевичу пришлось предпринять масштабную политическую кампанию в стране, чтобы, с одной стороны, заручиться поддержкой ведущих интеллектуалов из Сербской академии наук и искусств, Сербской православной церкви, а с другой, убедить боснийских сербов согласиться с тем, что он станет вести переговоры в Дейтоне от их имени. И это имело исключительное значение, так как давало ясный сигнал, что вне игры остаются Радован Караджич 53и Ратко Младич 54, которых Международный трибунал 55в Гааге обвиняет в совершении военных преступлений. Кроме того, он рассказал мне, что в мусульманской передовой группе не только представитель Алии Изетбеговича и боснийских мусульман в Вашингтоне Неджиб Шачирбегович и его сын Мухаммед Шачирбей. В их обществе были замечены и представители Ruder Finn – американской лоббистской группы, работавшей в интересах мусульман БиГ 56. Они поселились в гостинице Holiday Inn , расположенной всего в нескольких милях от военной базы. Барли подчеркнул, что американской команде придется позаботиться о том, чтобы тем не удалось нарушить так называемый gag order и повлиять на атмосферу и течение мирных переговоров. По словам моего собеседника, он хотел вести себя корректно по отношению ко мне и рассказать, как обстоят дела, и предупредить, что уже на следующее утро запланирована пресс-конференция.

После обеда в своей комнате я посмотрел по CNN выступление Холбрука, который заявил, что это последние переговоры и последний шанс прийти к миру. И, если американскому правительству, вопреки всем его усилиям, это не удастся, война, кровопролитие и гибель людей продолжатся еще бог знает сколько времени. Прозвучали очень жесткие слова о совершенных сербами преступлениях, о вине Радована Караджича и Ратко Младича. Обвинений и нападок не избежал и президент Милошевич. Так Холбрук, с одной стороны, напрямую и открыто, а с другой, опосредованно, направляя американские СМИ, ориентируя их, как следует говорить, – старался укрепить свои позиции как ведущего переговорщика и одновременно ослабить наши. В ходе всех своих выступлений он исключительно критически и остро высказывался о президенте Милошевиче, дабы оказать на него давление и ослабить его основные способности как переговорщика на предстоящей конференции. При этом Холбрук не выбирал средств. В кампанию по дискредитации включились все СМИ и журналисты, на которых он мог рассчитывать. В какой-то момент один из комментаторов спросил его, зачем вообще вести переговоры и искать компромиссы с такими злодеями, какими, по словам Холбрука, являются Караджич, Младич и Милошевич. Холбрук ответил, что наступил момент, когда можно остановить войну в Боснии, и он готов для достижения этой приоритетной цели разговаривать и работать с кем угодно. Противореча своим предыдущим заявлениям, помощник госсекретаря сказал, что президент Милошевич прибывает в Дейтон с искренней надеждой на достижение мира. Этим Холбрук выбрался из западни, в которую его завела собственная острая риторика, а также избежал вопроса – к чему переговоры, если дело обстоит именно так, как он утверждает. Таково было мое мнение, которое я не замедлил изложить в телеграмме, отправленной в Белград сразу по завершении программы. Вышеописанным образом Хобрук готовил почву для того, чтобы все заслуги за положительный исход конференции достались американскому правительству и ему лично как ведущему переговорщику.

Холбруку, жаждавшему внимания и славы, никогда не удавалось скрыть свои амбиции. Он был высокомерен и груб не только со своими противниками, но и с собственными подчиненными. Намеренно оскорблял людей, коверкая их имена. Например, американского посла Боба Гелбарда 57он называл Гепардом или Гебардом. Джима Свайгарта – Сайбертом. Мои имя и фамилию он также редко произносил правильно. Побывал я Ваёвичем, Валковичем, Вановичем и т. п. Впрочем, мое имя непривычно для американцев, я приехал из другой части мира, поэтому ошибиться несложно. Однако, как я заметил, у людей из его окружения такие «ошибки» вызывали большее раздражение, чем у меня.

На ужин мы со Златко Радничем отправились в офицерский клуб, так как я хотел осмотреть помещение и обстановку, в которой пройдут самые важные двусторонние встречи и переговоры с участием посредников. С представителями хорватской и мусульманской команд я поздоровался холодно, но учтиво – по-дипломатически. После этого надо было отправить несколько телеграмм и приготовиться к прилету президента Милошевича с остатком делегации. К этому времени самолет уже вылетел из Белграда. Миновав Исландию, он приземлился для дозаправки на канадском военном аэродроме Гузбэй (Гусиный Залив). После вылета из Канады мне позвонил поверенный в делах нашего посольства в Оттаве Александр Митич и сообщил, что борт в пути и приземлится в Дейтоне приблизительно через 2 часа и 45 минут.