Максим Бунегин - Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

При учете всей суммы условий станет понятным заявление жандармского управления, в котором указывается:

«Самое левое течение общественной жизни, основывающее свою политическую платформу на социалистических началах, как социалисты-революционеры и социал-демократы, никогда не было сильно распространено в районе моего наблюдения», и дальнейшее более ясное: «В районе губернии нет в данное время объединенных антиправительственными идеями рабочих масс и лиц, всецело занятых развитием и укреплением в среде последних духа социальных учений и противоправительственных воззрений, в силу чего рабочее движение в общей массе не может пока получить правильного организационного основания и развития на политических началах» [12] Дело Таврич. губ. жандарм, упр. за 1916 год, № 34-II (по описи 258). Крымархив. .

Жандармское управление на опыте своих собратьев и своем собственном знало, что движению нужны руководители. Недаром же всегда жандармы и полиция старались взять в организации ее головку. А вот головки, организованного ядра, вообще организации, в Крыму не было у социалистических групп. Одиночки социал-демократы, социалисты-революционеры и др., проживающие в Крыму, вели работу каждый отдельно.

Несмотря на отсутствие сколько-нибудь сильных организаций, под дамокловым мечом законов прифронтовой полосы отдельные группы рабочих, выведенные из терпения большим вздутием цен, общим ухудшением экономической жизни края, выступали с рядом экономических требований, иногда подкрепляя их забастовками. Забастовки имели место в Симферополе, где наиболее активной и революционной группой были рабочие завода Анатра, а также в Феодосии, Севастополе.

О росте цен дает представление следующая таблица:

Нужно отметить, что на ряде предприятий в Крыму, как и в других районах, было очень много военнопленных и укрывшихся от мобилизации на фронт русских. На Керченском заводе военнопленных было больше 200 человек. Рабочие, укрывающиеся на предприятиях от мобилизации, были весьма нереволюционным элементом, они не шли даже на экономические забастовки, так как участие в забастовке в условиях «особого», «военного», «прифронтового» и всяких иных положений вело к увольнению с предприятия, отправке на фронт, а от этого последнего они и скрывались.

Особого внимания заслуживает промышленная Керчь, где имелись крупные предприятия (табачная фабрика, металлургический завод). Интересна Керчь не революционным движением рабочих, а ярко выраженным влиянием торгово-промышленной буржуазии на рабочих. Вот что пишет тов. Е. Полуян-Верецкая в № 64 газеты «Красная Керчь» 21 марта 1927 года: «Если социалисты не вели подпольной революционной работы среди керченского пролетариата, то торгово-промышленная буржуазия вела и подпольную и открытую работу по одурманиванию демократических слоев местного населения. Особенно деятельными и яркими фигурами на этом поприще являлись фабриканты-табачники Месаксуди.

Промышленники американской складки, они ловким подходом к рабочим своей табачной фабрики разлагали и убивали в них всякое человеческое достоинство и пролетарское самосознание. Давая подачки в виде наградных, крестя у них детей, устраивая кооператив, они добились того, что рабочие поверили в искренность их «доброты», пошли на удочку и, работая не за страх, а за совесть 10–11 часов в сутки, создавая предпринимателям громадные прибыли, считали их своими «благодетелями».

Таким образом, эти хищники со спрятанными когтями, добились максимальной производительности на своей фабрике. И в то же время сделали из своих рабочих не сознательных пролетариев, а «барских людей».

Эта совершенно правильная характеристика подтверждается телеграммой керченского градоначальника, адресованной командующему Черноморским флотом в первые дни февраля. В ней сообщается следующее: «Рабочие пытались устроить манифестацию, но отказались, не желая нарушить покойного течения жизни».

Одурманивание зашло настолько далеко, что уже после революции Месаксуди был избран городским головой.

Обработка масс перед революцией шла не только по линии рабочих, но и по линии флота. В материалах Крымцентрархива есть указания на то, что Колчак практиковал своеобразные «инструктивные» собрания офицеров и духовенства по вопросам борьбы с «вредными» влияниями в среде матросов.

Наиболее активной военной группой, в которой были брожения, нужно признать запасных различных полков. Их настроения перед Февралем начинают беспокоить местную власть.

В Крыму к 1917 году было очень много беженцев из местностей, занятых австро-германскими военными частями. Беженцы эти в большинстве буквально голодали. Оторванные от родного крова, разоренные, они не могли найти здесь работы, пособие же, выдаваемое им, было настолько мизерным, что не позволяло быть сытым. Пособие равнялось 20 коп. в день. Выдача пособия затягивалась иногда на месяц, а то и больше. В Симферопольском уезде беженцев насчитывалось до 2706 человек, в Феодосии 1770 чел. Своим присутствием, голодовками они лишний раз говорили населению о тех ужасах, которые несет с собой война, заставляли некоторых задумываться над вопросом о целях войны. Играть субъективно революционную роль в незнакомом для них до этого крае они, конечно, не могли.

Все сказанное выше позволяет сделать выводы о том, что к февралю 1917 года в Крыму при отсутствии рабочего-класса, большом влиянии буржуазии, при отсутствии сколько-нибудь крепко организованной партии, с крестьянством совершенно неорганизованным, а в отдельных частях национально враждебным – серьезного движения в пользу Февральской революции не было. Исключение составляют кадеты и близкие им группы. Остальное население выражало свое недовольство войной в формах, при которых власти надеялись на мирный исход. Революционизирующим фактором был земельный вопрос для крестьянства, но и тут, как указано выше, подготовкой ликвидации немецкого землевладения удавалось временно отвлечь внимание от главного врага – царизма и буржуазии, направив его в другую сторону – разжигания национализма и патриотизма, натравливания против «немцев-шпионов, захвативших землю».

Первые дни. Февральская революция для значительного числа населения Крыма явилась неожиданностью. Первые сведения о революции были получены из отрывочных сообщений газет и слухов о «каких-то событиях в Петрограде». События в Петрограде генерал-губернатор Эбелов, вице-губернатор Горчаков и командующий флотом Колчак старались представить простыми беспорядками. Эбелов в своем приказе сообщал, что «беспорядки последних дней в Петрограде прекращены вмешательством председателя Государственной думы Родзянко»… Приказы Эбелова и Колчака заканчиваются призывом «твердо и непоколебимо выполнять свой долг перед государем императором и родиной». Подробные сообщения о революции газеты первые дни не печатали. Только 5 марта вице-губернатор Горчаков принимает у себя депутацию «общественных» деятелей, которые благодарят его за гуманное отношение к населению и постоянную готовность помогать общественным организациям. С 6 марта власть от него перешла к председателю губернской земской управы Харченко. В других городах Крыма события шли тем же путем. Так, в Севастополе 5 марта по требованию огромнейшей толпы народа Колчак должен был выступить с сообщением о революции; до этого он собирал командный состав, которому дал указания о поддержании порядка и боевой готовности флота.